Внезапно он напомнил Снежинке его мать. У него были очень красивые глаза, глубокие, выразительные и полные какой-то непонятной душевной тревоги. Он так сильно жаждал чего-то. Снежинке казалось, что еще немного, и она сможет заглянуть ему в душу. Она видела такую же тоску в лице Сары. По-видимому, именно это притягивало их друг к другу. И тогда Снежинка простила Саре гусей, и ей страстно захотелось воссоединить мать с сыном.

— Ты не должен больше убивать гусей, — мягко сказала Снежинка.

— Что?

Снежинка подошла на шаг ближе. Солнце отражалось в ее глазах, она зажмурилась и сама не заметила, как заулыбалась. Майкл был так близко, что она чувствовала тепло его тела — дрожь пробежала у нее по спине, и ей захотелось во что бы то ни стало сделать так, чтобы отношения между Сарой и Майком улучшились.

— Ты можешь вернуться домой вместе с нами, — предложила она. — Мы собираемся назад в воскресенье. В самолете есть место.

Майк удивленно задышал. Его рот приоткрылся, и он облизнул губы. Она видела, как он заморгал и отвернулся, и решила, что он очень нервничает. Ей страшно любопытно было знать, о чем он думает в эту минуту. У него на руках были перчатки, но она заметила голое местечко на запястье и прикоснулась к нему. Прикосновение ошеломило их обоих.

— Я не могу вернуться с вами, — возразил Майк.

— Почему?

— Потому что я должен остаться здесь.

— О…

Майк не мог двинуться с места, потрясенный ее прикосновением. Он уронил корзину, и белые перышки взметнулись вверх, подобно маленькой метели. Они кружились, подхваченные потоком воздуха, словно искали куда бы приземлиться.

— Извини, — прошептал Майк, все еще глядя на нее.

— За что?

— За перышки на твоих волосах.

Больше они не разговаривали. У Снежинки заломило шею, потому что она слишком долго смотрела на Майка, спрашивая себя, что она чувствует. Но тут они услышали колокольчик тетушки Бесс, зовущий к обеду. Стол, накрытый в честь Дня благодарения, поджидал их.

Главным блюдом был жареный гусь. Он был покрыт золотистой корочкой, лоснящейся от жира. Сара приготовила фаршированные яблоки, которые так любила ее мать, Уилл — картофельное пюре. На столе были репа и пастернак из погреба, а Бесс вымочила в бренди чернослив и начинила его гусиной печенкой. Этот рецепт она сохранила с лучших времен, когда была женой ювелира.

— К чему весь этот пир? — спросил старик, хмуро поглядывая на обильное угощение. Ему особенно досаждали высокие конусообразные свечи, которые Бесс привезла из Провиденса и хранила в коробке.

— Это праздничный обед, Джордж, — упрекнула Бесс.

— Не люблю свечей. Я должен видеть, что я ем.

— Пилигримы ели при свечах, — заметила Снежинка.

— У них не было электричества, а у нас есть, — возразил старик. — И мы должны быть благодарны за это.

— Я думаю, это очень романтично, Джордж, — улыбнулась Снежинка, и Сара заметила, как Майк покраснел.

— Разделай гуся, Джордж, — сказала Бесс.

— Я поставил его на стол. Предоставим эту честь Уиллу.

— Благодарю, — сказал Уилл, когда Джордж протянул ему разделочный нож.

Каждый из присутствующих приоделся по случаю праздника. Снежинка была в коротком джемпере, Уилл надел мягкий серый пиджак и темно-синий свитер. Тетушка Бесс украсила свое синее платье ниткой жемчуга. На Майке была свежая оксфордская рубашка, а на Саре длинное платье из темно-зеленого бархата.

Ее отец надел серый костюм и белую рубашку. Пожелтевшая от времени рубашка топорщилась от крахмала. Сара подумала, что, наверное, он не надевал все это в течение многих лет, и ее растрогало его желание принарядиться. И еще она подумала, что, наверное, в последний раз этот костюм гладила ее мать. Сара наблюдала за тем, как отец передвигается по кухне, ворошит дрова в камине и подбрасывает еще поленьев, чтобы поддержать огонь.

— О Господи! — воскликнул он, прижав к губам обожженную руку, и резким движением вытащил кочергу из огня.

— Подойди сюда, — позвала Сара. Подведя отца к раковине, она повернула кран. Полилась ледяная вода, и она подставила руку отца под струю.

— Ничего не видно при этих свечах, — бормотал старик.

— Дед, только три часа. Еще не вечер. Если свечи доставляют удовольствие тете Бесс, пусть горят.

— Все это штучки-дрючки, — ворчал Джордж. — Просто она хочет покрасоваться перед всеми, напомнив, что когда-то жила как барыня со своим старым… как его имя?

— Дядя Артур.

— Это немыслимо! Возиться с этими фаршированными сливами! Может, ты вообразила, что мы не дома, а в загородном клубе? Такое можно позволить только на Рождество. Не выводи меня из себя, потуши свечи, слышишь, Сара?

— Мама любила обедать при свечах.

Она держала жесткую руку отца под струей, удивляясь ее силе и твердости, но внезапно, при упоминании о матери Сары, рука ослабела и стала вялой. Казалось, старик впервые расслабился после приезда Сары на остров, и она могла смотреть на отца и не думать о том, какой он злой.

— Да, верно, — кивнул Джордж.

— Особенно на праздники, — добавила Сара. — У нас всегда были свечи на Рождество и в День благодарения, помнишь? Высокие и очень красивые, такие, как эти.

— Они должны быть белые, — сказал ее отец. — Лодки и свечи должны быть белые — она всегда говорила… Я так тоскую по ней. Мне недостает ее каждый день.

— Я знаю, папа.

Его лицо снова приняло сердитое выражение. Джордж Толбот впился в глаза дочери, словно хотел уличить ее во лжи. Когда, будучи подростком, она возвращалась домой с дискотеки, он смотрел на нее точно так же. Так же подозрительно, словно мог найти в ее глазах отображение тех мальчиков, с которыми она целовалась и пила пиво.

— Как твоя болезнь? — вдруг спросил он.

— О, прекрасно.

— Что значит прекрасно? Болезнь не может быть прекрасной. Она либо проходит, либо нет. Но прекрасно…

— Папа, после смерти мамы медицина далеко продвинулась, — сказала Сара. Ее словно окатили ледяной водой, но она не выпускала его руки. Желая убедить отца, что ей лучше, она не понимала, почему ее сердце стучит как безумное. И тогда она увидела Майка. Он облокотился о стойку, где Уилл разделывал гуся, там же стояла Снежинка, она что-то говорила Майку, но он смотрел поверх ее головы на мать, прислушиваясь к ее разговору с дедом.

— Я чувствую себя прекрасно, — повторила Сара.

Джордж покачал головой:

— Что за увертки. Я не получил ответа на свой прямой вопрос, но не стану настаивать. Потуши свечи, Бесс, ни к чему это.

Но свечи продолжали гореть. Семья расселась за большим столом, на тех же местах, что и накануне вечером. Это уже было похоже на традицию. Уиллу предоставили честь разделать гуся, и, покончив с этим, он следил, как Сара и Бесс раскладывают куски по тарелкам. Ему было приятно, когда его хвалили за то, что он удачно справился со своей задачей. Он думал, что Снежинка скучает по матери, но по ее виду это было незаметно. Она глаз не сводила с Майка Толбота, не замечая ничего вокруг.