— Хочешь сказать, что не будешь меня убеждать оставить его? — подозрительно спросила она.

Отец в ответ бессильно вздохнул. Оба понимали, что он хочет сделать именно это.

— Я тебя хорошо знаю, малышка. Ты никогда не станешь вступать в отношения с мужчиной, который тебе безразличен. Это, конечно, похвально, но этот парень тебя не стоит.

— Не согласна. Может, ты и знаешь меня, но не знаешь его. Он стоит и большего. Роберт по-настоящему хороший человек, — возразила Кэролайн, чувствуя себя волчицей, защищающей детеныша.

— К сожалению, ты ошибаешься. Он же просто… бабник, — с усилием произнес Пол Дунгам. — Чувства для него игра. Он никогда на тебе не женится, ты же сама понимаешь.

Если отец хотел ее удивить своим сообщением, то у него ничего не получилось.

— Я прекрасно знаю это, — спокойно ответила она.

— И тебя это не беспокоит? — с изумлением спросил отец.

Кэролайн снова тяжело вздохнула и продолжила уже тише, надеясь, что отец догадается сделать то же самое.

— Сказать «нет» было бы неправдой. Конечно, я бы хотела стать его женой. Я люблю его и мечтала бы провести с ним всю оставшуюся жизнь, подарить ему детей. Однако, здраво оценивая ситуацию, я понимаю, что желания наши не совпадают. Я знаю, что для него это всего лишь очередное любовное приключение, ни к чему не обязывающий флирт. Но, как ни печально, я с радостью принимаю и это.

Пол Дунгам в горьком изумлении воззрился на дочь.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? У тебя что, совсем нет гордости?

Кэролайн понимала, как отцу сейчас больно за нее, но она не собиралась отступать. Это ее жизнь и ее выбор.

— Видимо, нет.

— Он любит тебя?

Сложно было задать более жестокий вопрос. Несмотря на боль в сердце, Кэролайн нашла в себе силы ответить честно.

— Нет. Наверное, как-то по-своему он дорожит мною, но, нет, это не любовь. — Пожалуй, не стоило упоминать, что Роберт вообще не верит в любовь.

— Тогда я вообще не вижу в этом смысла. Почему ты позволяешь так себя мучить? — уже мягче спросил Пол Дунгам.

— Я же уже объяснила. Потому что люблю его.

Отец в бессилии воздел руки к небесам. Потом плечи его опустились, и он грустно покачал седой головой.

— А он знает об этом?

— Нет. — И не дай Бог узнает!

Пол Дунгам взъерошил волосы. Жест, который Кэролайн помнила с детства, означал, что отец принимает нелегкое решение.

— Раз уж я не в силах переубедить тебя, то ты хотя бы не забудь, что мы с ребятами всегда рядом. В любое время, как только тебе понадобится.

Она надеялась, что именно это отец скажет в конце концов, и на ее глазах появились слезы.

— Спасибо за заботу. Прости, что разочаровала тебя.

— Ты никогда не сможешь разочаровать меня, малышка Кэрри, дочка. Я понимаю, что это твоя жизнь, и не могу мешать тебе прожить ее, как ты считаешь нужным. Не так-то просто уйти, особенно зная, что тебе потом будет очень больно. Неужели он того стоит? — снова спросил Пол Дунгам.

— Думаю, да, — ответила Кэролайн и улыбнулась.

Отцу ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть.

— Ну, тогда подойди и обними меня, — попросил он, протягивая руки.

Кэролайн прижалась к нему, чувствуя тепло и покой, словно она снова стала маленькой девочкой.

Оба резко обернулись, услышав звук открываемой двери. На пороге гостиной возник Роберт. Сердце молодой женщины болезненно сжалось: неужели он все слышал?

— Кэрри? Все в порядке? — мягко спросил он, входя в комнату.

Что-то с ним не так, скорее почувствовала, чем поняла Кэролайн. Роберт не мог совсем ничего не слышать. Она высвободилась из отцовских объятий и подошла к нему.

— Все отлично. Просто папа решил навестить меня, — объяснила она, пытаясь поймать взгляд черных глаз. Впрочем, в них, как всегда, не отражалось ничего определенного.

Роберт подошел к гостю и, вежливо улыбаясь, протянул руку.

— Добрый вечер, мистер Дунгам. Полагаю, вы знаете, кто я, — произнес он довольно саркастическим тоном.

— Ваша слава бежит впереди вас, мистер Кендалл, — нисколько не смущаясь, ответил тот, но, тем не менее, пожал протянутую руку.

— О да. Немногим раньше я имел удовольствие пообщаться с тремя из ваших прекрасных сыновей. — На лице Роберта появилась широкая улыбка.

— Они всегда готовы защищать свою сестру, — сообщил Пол Дунгам, хотя все присутствующие и без того знали это. — Плохо придется тому, кто ее обидит.

— Меньше всего на свете я хочу обидеть вашу дочь.

— Может быть, и так, молодой человек. Но вы ведь сами знаете, дорога куда устлана благими намерениями, — значительно произнес Пол Дунгам, и Роберт поморщился.

— Беда в том, что про человека с моей репутацией никто не подумает, что у него вообще могут быть благие намерения, — возразил он.

— Вероятно, потому, что вы приложили к этому немало усилий. Но я готов вам поверить. Отныне я и моя семья будем судить вас только по поступкам. Моя дочь убеждена, что вы хороший человек, так что постарайтесь не разочаровать ее. — Пол Дунгам повернулся к дочери и поцеловал ее. — Доброй ночи, малышка. Помни, что я тебе говорил.

Перед тем как выйти, он посмотрел на Роберта долгим, многозначительным взглядом.

— Папа, я провожу тебя, — сказала Кэролайн, следуя за отцом.

Уже перед машиной он крепко сжал ее руку.

— Хотел бы я, чтобы ради себя самой ты разочаровалась в нем.

Помахав отъезжающей машине, Кэролайн направилась в дом. Итак, ящик Пандоры открылся, и теперь на нее обрушатся всевозможные бедствия. Однако чувствовала она себя спокойнее, чем можно было ожидать.

Роберт с опущенной головой стоял около камина, засунув руки в карманы. Заслышав шаги, он выпрямился и поднял взгляд на вошедшую женщину.

Не дойдя нескольких шагов, она остановилась и смело посмотрела в его черные глаза. Лучшая защита — это нападение, решила она, беря быка за рога.

— Как долго ты стоял за дверью? — спросила Кэролайн, хотя знала ответ заранее.

— Достаточно, — холодно ответил он.

— Ну, тогда ты знаешь. — Ей оставалось только спокойно улыбаться.

— Что ты любишь меня? Да, — заверил ее Роберт таким голосом, будто он был записан на диктофон.

Можно подумать, что они обсуждают прогноз погоды или моду на шляпки в этом сезоне! Кэролайн усмехнулась: рассчитывай она на ответные чувства, ее постигло бы глубокое разочарование. Конечно, она не настолько глупа, но все же его бесстрастность задевала. Если бы Роберт злился, ей бы было легче. Хоть какие эмоции!