с капустой или запеканка из вермишели и морковки… Вкуснотища была…

Марина улыбнулась, вспоминая рыжую запеканку с сахаром и политую сметаной. В детстве это было чуть ли не самым любимым лакомством. Теперь то ли вкусы поменялись, то ли продукты стали другими, но то впечатление уже не возвращалось.

– Так что дача теперь только для отдыха, – закончила она свою мысль. – И то… Я б ее продала. Нафик она нужна! Все равно дел здесь полно, никакого отдыха! Что мы клубнику себе не купим! А эти яблоки?!

– А что с ними не так? – не понял Шурик.

– Ох, если урожайный год, то у нас яблоки везде: сушатся, варятся, в вазочках просто намытые лежат, плюс вечный яблочный пирог, а на зиму каждое яблоко надо обернуть в бумагу и сложить в ящик. И все равно они портятся и нас всех мама заставляет их съедать.

Она обреченно посмотрела на старые раскидистые яблони, в тени которых так было приятно отдыхать жарким днем.

– А чего ты вдруг вспомнил обо мне? – Марина посмотрела на поглощенного поеданием клубники парня.

– Да так… Вдруг подумал, что ты тоже решила в Питер поступать. Было бы неплохо первое время иметь своего человека в чужом городе.

– Нет, я не так хорошо сдала экзамены, чтоб рыпаться в столичный ВУЗ. Да и не хочу я уезжать из родного города, мне и здесь хорошо.

– Глупо, – пожал плечами Шурик. – В большом городе больше возможностей, больше шансов хорошо устроиться. Потом можно и в Америку рвануть или в Австралию.

– Зачем? – Не поняла Марина.

Шурик пожал плечами, и задумался, подбирая слова, словно для него это было очевидным, а как это объяснить ей, он даже не знал.

– Зачем уезжать из страны? – не унималась она.

– Ну- у- у… Там перед тобой открыты все двери, там все делается для людей, там демократия…

– А тут прям беда! Глупости все это. Никому ты там не нужен будешь. Впрочем, не мне решать, да и тебе еще поступить надо.

– Да я почти уже поступил, – он довольно улыбнулся. – По моим прикидкам, я прохожу, осталось только дождаться официальных списков. А ты куда подалась?

– А я в наш пед. У меня пока полупроходной балл, так что не знаю пройду или нет.

– Удачи, думаю, что пройдешь, – ободрил он сникшую Марину.

– Пойдем на речку, ножки помочим.

И Марина первая пошла в другой конец дачи, где была калитка, а за ней неприметная тропка к речке. На берегу отец соорудил простенькую скамейку, чтоб ему было удобно наблюдать за купающейся детворой. Трава на берегу была заботливо покошена, а дно реки вычищено от веток и приплывшего мусора. Это был их маленький кусок речки, они ухаживали за ним, и любили посидеть в прохладе, слушая журчание воды и стрекот кузнечиков.

– Оля когда- то предложила сделать здесь запруду, но так руки и не дошли, – Марина зашла в реку по колено. – Мы с папой только немного расчистили и углубили дно, чтоб удобно было купаться мне, а теперь Игорю.

– Игорь – это твой брат?

– Да, младший.

– А у меня младшая сестра, – улыбнулся Шурик. – А Оля- это кто?

– Мама.

– Почему тогда «Оля»? – удивился он.

Марина пожала плечами и села на траву.

– Ну, она мне не родная. Все взрослые ее называли Олей, вот и я за ними повторяла, меня никто и не поправлял, а потом появился Игорь и Олю стали звать «мамой», ну и я уже взрослой была, понимала, что по имени дети родителей не зовут, стала ее тоже мамой называть. Но иногда, по привычке еще и Олей.

– А где твоя родная мать? Извини, если не хочешь, можешь не отвечать, – спохватился парень, понимая, что лезет человеку в душу.

– Я ее не видела ни разу. Сколько себя помню, рядом была либо бабушка Надя или потом Оля, ну и отец, конечно. Говорят уехала, но куда и где она сейчас никто не знает, да и знать не хотят. И я не хочу. У меня есть Оля, и мне другой не надо. Хочешь чаю?

– Можно.

Она взглянула на часики:

– Тогда пьем чай с печеньем и конфетами, и успеваем на дневной теплоход.

Они поспешили в дом.

Потом Шурик проводил ее до дома, помогая донести клубнику, попрощался и не обещая звонить, исчез в суете города.

1996, Татьяна (сестра)

Малу по малу Арнольд стал вставать на ноги, потихоньку гулять. Он уже не нуждался в постоянной опеке, и Татьяне стало легче. Кристина повзрослела, ее уже можно было брать с собой на выездные заказы при необходимости. Арнольд стал посматривать объявления с вакансиями, сидеть на шее у Танюхи ему тоже надоело.

– Арнольд, иди на завод, там сейчас нет задержки в зарплате.

– С ума сошла! Чтоб я от звонка до звонка вкалывал «на дядю». Нет уж. Меня Димон обещал устроить в таксопарк. Пока поработаю на казенной машине, немного подзаработаю, потом возьму в кредит свою.

Татьяна не верила своим ушам. Он только вот стал выкарабкиваться после ужасной аварии и снова за свое. Она так ясно себе представила, что через год- два Арнольд купит машину и снова начнутся гонки, снова она будет вся на нервах ждать его возвращения, и рано или поздно, он снова перевернется. Можно говорить, что она опять «каркает», но это неизбежность, от которой не застрахован ни один автогонщик и просто автомобилист. Одно дело просто таксовать, другое- гнать на треке.

Арнольда взяли на работу. С деньгами стало в семье полегче, но его постоянно не было дома. Он брался за все, не считаясь с выходными, не считаясь с ее потребностями в нем.

– Арнольд, я так больше не могу и не хочу, – как- то за ужином решила поставить все точки над «и» Таня. – Или ты прекращаешь гонки или я ухожу от тебя.

– Таня, ты с ума сошла! Я не могу без тебя, но и без машины тоже не могу! Ты меня режешь без ножа! Ведь было же все у нас хорошо, давай не будем ничего менять. Танюш… – он потянул ее к себе на колени и уткнулся носом в ее грудь.

Она погладила его по жестким волосам, вздохнула и слезла с колен.

На следующий день она купила газету с объявлениями и стала искать себе квартиру.

Через пару дней она напросилась к сестре в гости. Они сидели на кухне и пили чай. Кристина в комнате приставала к бабушке, Сергей ушел смотреть телевизор.

– Оль, – начала несмело Татьяна. – Ты мне денег не