Гостиница «Грунер-хюгель», Шмайбахштрассе, двадцать, — ответил Шпатц, не задумываясь.

— Где именно вы познакомились с гражданкой Карпеланы Лелль?

— В ресторане, соседнее здание.

— С какой целью вы посещали это заведение?

— С целью обеда, герр инспектор. В нашей гостинице отвратительно кормят.

— Сколько времени вы намерены провести в обществе гражданки Карпеланы Лелль?

— Еще не знаю, — Шпатц на мгновение замолчал. — Нет-нет, я все понимаю, это очень важный вопрос. Дайте подумать... Я в Аренберги тоже гость, так что попросил водителя Крафтвагена провести ночную экскурсию по городу. Это займет примерно часа три. Еще час я бы отвел на неформальное общение и созерцание особенно понравившихся достопримечательностей. И, пожалуй, еще час на возможные непредвиденные случайности. Пять часов. Насколько я осведомлен, это разрешенная продолжительность прогулки.

— Да, вполне, — Кош кивнул. — Вы собираетесь приглашать гражданку Карпеланы Лелль в место своего проживания в Аренберги?

— Нет.

Инспектор достал с полки бланк разрешения на перемещение, переписал в него данные Шпатца, потом приоткрыл со своей стороны страницу журнала и вписал в бланк длинную комбинацию из букв и цифр. Протянул разрешение Шпатцу и захлопнул журнал. Шпатц сделал движение, чтобы подняться, но инспектор придержал его за руку.

— Что-то не так, герр инспектор? — Шпатц опустился обратно на табурет и внимательно посмотрел на Коша.

— Хочу кое-что вам сказать, перед тем как вы уедете на прогулку, — глаза инспектора стали похожи на два стальных кинжала. Шпатц поежился под их пронзительным взглядом.

— Внимательно вас слушаю, герр инспектор, — тихо сказал он.

— Хочу вас предупредить, что их нравы во многом отличаются от наших, — инспектор говорил, как будто забивал словами гвозди. — Вам может это показаться забавным или привлекательным, но я рекомендую вам не обманываться. Не переходите границ, даже если вам это предложат прямым текстом. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Признаться, не очень... — ответил Шпатц, но почувствовал, что ушам стало предательски жарко.

— Герр штамм Фогельзанг, вы прекрасно меня поняли, — бледные губы инспектора тронула легкая улыбка. — Держите своего дружка в штанах, ясно вам?

— О, разумеется, герр Кош! — Шпатц смущенно улыбнулся. — Даже в мыслях не было...

— Не рассказывайте мне сказки, герр штамм Фогельзанг, — инспектор прищурился. — Я уверен, что в мыслях у вас не было ничего кроме этого. В любом случае, я вас предупредил. Надеюсь, вы меня услышали и правильно поняли.

— Да, герр инспектор, — Шпатц поднялся. — Обещаю не переходить границ.

В широко расставленных глазах Лелль отражались матовые шары фонарей на Вайценплац. Формально она не считалась центральной площадью, когда-то здесь были торговые ряды, а еще раньше — это была местом, где встречались рыбаки и фермеры. Правда, как сообщил всезнающий словоохотливый водитель, она стала как минимум вдвое меньше, раньше примыкала к причалам, а сейчас ту часть застроили административными портовыми зданиями. Торговых рядов здесь тоже больше не было, зато на память о них остались несколько причудливых зданий, которые когда-то особо богатые и эксцентричные торговцы построили для своих магазинов. Был в довоенном прошлом период, когда кронцландские торговые дома пытались перещеголять друг друга в создании уникальных архитектурных сооружений. Кое-какие городской совет решил оставить как памятник эпохе и художественную ценность. Шпатц подумал, что без сопроводительной речи эта площадь выглядела бы гораздо романтичнее. Дорожками и газонами она была поделена на ромбы, и в центре некоторых возвышались павильоны в виде многоярусных башенок в стиле восточного Чандора, постройки в форме перевернутых цветов и полностью покрытые стеклянной мозаикой домики, украшенные по углам прозрачными фигурами птиц.

— Это места священных раздумий? — спросила Лелль, тронув Шпатца за руку, будто не слышала многословной истории этой площади, которую только что излагал водитель.

— Герр Утер же только что рассказывал нам... — Шпатц осторожно отодвинул руку, стараясь не дернуть ей, чтобы не обидеть девушку.

— Я не слушала, что он там болтает, — она пристально посмотрела на Шпатца. — Я хочу слышать только тебя сегодня.

— А что такое места священных раздумий? — спросил Шпатц. Его раздирали невероятно противоречивые чувства. Лелль ему нравилась, несмотря на свою экзотическую внешность, а может и благодаря ей. Ее светлые волнистые волосы источали тонкий едва заметный запах... воды. Так пахнет ранним утром на озере, когда выпадает роса и над зеркальной гладью воды стелется легкая дымка. Прозрачные глаза Лелль смотрели на него с таким неподдельным восхищением, что от каждого ее взгляда ему становилось жарко. «Держи дружка в штанах», — посоветовал инспектор. Вот только у «дружка» были явно другие планы... Но при этом мозгом он отлично понимал, что перейти границу может оказаться очень плохой идеей. Перед мысленным его взором вставал то обеспокоенный Крамм, которому не давали покоя границы возможностей Лелль по чтению мыслей и воздействию на мозг, то доктор Готтесанбитерсдорф, вооруженный ланцетом и шприцем с сывороткой для медикаментозного допроса, то хищное лицо инспектора с глазами-ножами. Как он там сказал? «В мыслях ничего, кроме этого?» Все верно, герр Кош, все верно...

— Ну это же совсем просто, Шпатц! — Лелль снова коснулась его руки. Провела кончиками пальцев по запястью, потом накрыла его ладонь своей ладонью. — Священное размышление — это когда человек должен остаться один и принять решение. Или просто побыть сам с собой. Прерывать его нельзя, это преступление. Лет десять назад за такое полагалась смертная казнь, но сейчас ее отменили, теперь просто отправляют на самый север. Там добывают нефть и охотятся за китами, всегда нужны подневольные рабочие.

— Смертная казнь? — переспросил Шпатц. — Смертная казнь за то, что прервал чье-то уединение?

— Не уединение, а священное размышление, — Лелль придвинулась ближе, хотя и так сидела уже вплотную.

— А есть какой-то знак или что-то подобное? — продолжать разговор Шпатцу пока удавалось, но уже с трудом. — Если человек просто сидит на скамейке, то к нему можно подходить, или за это могут арестовать и расстрелять?

— Утопить, — уточнила Лелль. — Но нет, не могут. В местах для священных размышлений нет скамеек. Но знак? Что ты имеешь в виду, Шпатц? Такое нельзя ни с чем перепутать!

Ладонь Лелль переместилась на бедро Шпатца. Она приблизила лицо к его уху, он почувствовал на шее ее горячее дыхание.

— Ты говорил, что вокруг города — пшеничные поля, — прошептала она. — Я хочу посмотреть на пшеничное поле.