— Виль-гельм, виль-гельм, — повторяли они, пока я осушал всю посудину, а затем…

Я думал, что оглох. Когда отрыжка прошла, в голове звенело и резонировало так, как во время сильнейшей мигрени.

Когда я чутка оклемался, народ одобрительно улюлюкал, хлопал меня по плечам и спине. И внезапно все затихли и замерли.

Роналд откупорил бочку и присосался к ней губами…

Без лишних слов: стекла в ставнях повылетали нахер. По-моему, даже какого-то карлика выкинуло этим порывом ветра через главные двери, который опасно близко стоял к огру.

После этого момента алкоголь потек рекой. Пиво, водка, самогон, какое-то вино и что-то еще… уже не вспомню. Лица стали смазываться. Помню, как мы с Мией сидели за одним столом, ели свое пюре с ребрышками, я травил ей анекдоты про Штирлица и еще какую-то срань категории Б, а она смеялась так громко, что пару раз поперхнулась едой.

Затем снова был алкоголь. Мы чокались со всеми подряд. Музыка становилась все громче и активнее. В какой-то момент перед моими глазами возникла картина: сухощавый мужичок задел орка, которого звали Стьюи, в тот момент, когда он и Роналд на спор глотали пиво из бочек до тех пор, пока один их них не упадет в беспамятстве.

Стьюи поперхнулся. Пиво, вырвавшись из его рта, потекло по рту, шее и обляпало весь пол.

Орк поставил бочку на землю, откашлялся и отряхнул с себя остатки пива. Мужик, задевший его, все это время стоял рядом и трясся, представляя, что в скоропостижном времени с ним прозойдет.

— Роналд, прин-шу сваи глуб-чайшие, — пошатываясь, он поклонился огру. — Пари придеца атлжить.

Огр громко икнул, от чего пудель на его коленях подскочил до потолка и также мягко приземлился обратно.

— Пнимаю, — отозвался огр.

— Увжаемый, — обратился Стью к трясущемуся мужчине. — Пройдемте са мнй.

Орк взял его рукой за плечо, дернул к себе, замахнулся кулаком. Помню, что я моргнул и в следующий момент мы втроем стояли рядом: я, слева от меня Стьюи, а справа тот мужик. А по обе стороны от него и меня еще куча людей. Положив руки друг другу на плечи и встав в ряд, мы бодро плясали какой-то танец. Хуй знает, откуда я его знал, но тело двигалось само в ритм того деревенского ансамбля, что был на втором этаже и лабал для нас.

Я повернул голову. Мир пошел кругом. Кое-как устояв на ногах, я огляделся.

— Мия! — выкрикнул я. Но веселье было в самом разгаре.

— Мииия! — снова потянул я, слыша, что меня никто не слышит.

Я повернулся вокруг себя. На меня наткнулось не менее пьяное существо, похожее на антропоморфного слона карликового размера.

— Да что ты тут СЛОНЯЕШЬСЯ под ногами-то, — спросил я его и, подвинув в сторону, зашагал дальше.

— ЯИИИММ! Тьфу ты, МИИЙЙАА! — вопил я, цепляясь за поручни на лестнице и карабкаясь, словно на Эверест. Ну или какая у них тут самая высокая гора.

В ответ мне никто не отозвался. Картинка уже не просто мазалась. Она то меркла, то возникала вновь. Меркла и возникала вновь.

Помню, что меня начало мутить, я вышел на улицу, зашел за таверну и принялся блевать.

Краем уха до меня снова донеслось: «это что, вызов?» я не ответил, меня накрыл спазм и темнота.

А дальше все стало, как там говорят, как в тумане. На улице уже светало. Вернулся в таверну. Спросил у Розетты, где я могу умыться. Дальше помню, что уже оказался в кадке. Точно не сам. Чьи-то пальцы ласкали меня по плечам, водили мочалкой по изможденному за день телу.

Темнота. Кто-то шел со мной под руку, неудачно поднимаясь по лестнице. Скрип петель. Я стягивал с себя все вещи. Не только с себя. Темнота. Чье-то горячее дыхание. Тошнотворная