— Пожалуй, — заметил Пол.

— Так вы скажете мне?

— Я весьма сомневаюсь, что здесь речь идет о полтергейсте, мистер Элсгуд. Если у меня хватит терпения и времени как следует с этим разобраться, я смогу найти логичное объяснение всему происходящему. Но если вдруг здесь окажется злой дух, будьте покойны: как только первый холодильник или шкаф оторвется от пола, я тут же сообщу вам.

Элсгуд не видел в их беседе ничего смешного. Несерьезный тон Пола заставил его нахмуриться, и он сказал:

— Я так и знал, что вы мне не поверите.

— Прошу вас, не думайте, что я не испытываю благодарности за то, что вы...

— Нет-нет, — ответил Элсгуд, показывая жестом Полу, чтобы тот замолчал. — Никаких обид. — Интерес в его глазах потух. — Вас приучили верить лишь научно доказанным открытиям. Вас приучили верить лишь в то, что можно увидеть, потрогать и померить. Это в духе времени. — Он поник плечами. Его румянец пропал, и кожа вновь стала бледной, сероватой и дряблой, как и несколько минут назад. — Просить вас поверить в привидения так же бессмысленно, как доказывать обитателю морских глубин существование птиц. Грустно, но никуда не денешься, и мне не стоит по этому поводу убиваться. — Он открыл входную дверь, и шум дождя стал слышнее. — Как бы там ни было, я от всей души желаю вам, чтобы это оказался не полтергейст. Надеюсь, вам удастся найти то логическое объяснение, о котором вы говорили. Я очень надеюсь, мистер Трейси.

Прежде чем Пол успел ответить, Элсгуд повернулся и исчез за завесой дождя. Он уже не был похож на фанатика; от его пыла не осталось и следа. Это был просто худой, серый человек, шагнувший в серую пелену, слегка втянув голову, как бы пряча ее от серого дождя в сером свете ненастья; он и сам был похож на призрак.

Закрыв дверь. Пол прислонился к ней спиной, обвел глазами холл и через арку посмотрел в гостиную. Полтергейст? Черт возьми, это же невероятно.

Ему больше пришлось по душе другое предположение Элсгуда: стук может просто прекратиться так же неожиданно и необъяснимо, как и начался, без видимой причины.

Он взглянул на часы. Шесть минут седьмого.

Кэрол говорила, что пробудет в больнице до восьми часов и ужинать они будут поздно. Значит, у него есть еще около часа времени, чтобы поработать над романом, прежде чем он приступит к готовке ужина — пожарит куриные грудки, натушит овощей с рисом и зеленым перцем.

Пол поднялся к себе в кабинет и сел за машинку. Взяв в руки последнюю напечатанную им страницу, он хотел было перечитать ее несколько раз, чтобы вновь проникнуться духом и настроением своего повествования.

ТУК! ТУК!

Дом вздрогнул. Задребезжали стекла.

Пол подскочил на стуле.

ТУК!

Стоявший на его письменном столе стакан со множеством ручек и карандашей упал и разлетелся на несколько кусков; его содержимое раскатилось по полу.

Тишина.

Пол подождал. Минуту. Другую.

Ничего.

Только стук дождя по стеклам окон и крыше.

На этот раз ударов было только три. Сильнее всех предыдущих. Но лишь три. Будто кто-то насмехался над ним, дразнил его.

* * *

Незадолго до полуночи девушка в комнате триста шестнадцать тихо рассмеялась во сне.

За окном больницы, озаряя ночь, сверкала молния и темнота, подобно огромному хищнику, словно делала прыжок.

Не просыпаясь, девушка перевернулась на живот.

— Топор, — пробормотала она в подушку и, томно вздохнув, повторила: — Топор...

* * *

В полночь, через сорок минут после того, как она уснула, Кэрол подскочила в постели, безудержно дрожа. Стремясь прийти в себя от кошмара, она услышала чей-то голос:

— Уже близко! Близко!

Ничего не понимая и ничего не различая в темноте, она не сразу сообразила, что это был ее собственный искаженный от паники голос.

Неожиданно темнота стала совершенно невыносимой. Она начала судорожно искать выключатель настольного ночника и, найдя его, облегченно вздохнула.

Свет не разбудил Пола. Что-то пробормотав во сне, он продолжал спать.

Облокотившись о спинку кровати, Кэрол слушала, как постепенно успокаивалось ее отчаянно колотившееся сердце.

Ее пальцы были ледяными. Сунув руки под одеяло, она сжала их в кулаки, чтобы побыстрее согреть.

«С кошмарами надо кончать, — сказала она себе. — Я не выдержу, если они будут повторяться каждую ночь. Мне нужен нормальный сон».

Возможно, пришло время взять отпуск. Слишком долго она напряженно работала. Не исключено, что причиной кошмаров являлась ее накопившаяся усталость. На нее еще наложились недавние стрессы: хлопоты по поводу усыновления ребенка, чуть не разыгравшаяся трагедия в офисе О'Брайена в среду, вчерашняя авария, амнезия девочки, из-за которой она чувствовала себя виноватой... Подобное напряжение вполне способно было вызвать такие кошмары, от которых она страдала.

Вдобавок ко всем этим стрессовым моментам приближался еще и тот самый день — день рождения ребенка, которого она отдала в приют. Через неделю, если не считать завтрашнего дня, через субботу, исполнится шестнадцать лет с тех пор, как она его бросила. Оставалось еще восемь дней, но Кэрол уже начинала тяготиться мыслями о своей вине. К следующей субботе она скорее всего вновь будет пребывать в обычной для себя глубокой депрессии. Неделя в горах, вдалеке от всех проблем, включая и эту душевную боль, могла бы оказаться великолепным лекарством.

В прошлом году они с Полом купили маленький домик на акре лесистой местности в горах. Местечко было необычайно уютным — две спальни, ванная, гостиная с большим камином и кухня — уединенный уголок в сочетании со всеми удобствами цивилизации, чистым воздухом, живописными окрестностями и недосягаемым в городских условиях спокойствием.

Летом они намеревались проводить там, по крайней мере, два уик-энда в месяц, но за последние четыре месяца побывали там всего лишь трижды — более чем в два раза реже, чем планировали. Пол упорно старался выполнять намеченные им же самим сроки работы над своим романом, а у нее выросло количество пациентов — прибавились двое серьезно больных детей, которым она просто не могла отказать в лечении, — и работа стала отнимать у них все свободное время. Возможно, Альфред О'Брайен и был прав, когда говорил о том, что они несколько «переусердствовали».

«Но все будет иначе, когда мы обзаведемся ребенком, — говорила себе Кэрол. — Мы будем выделять массу времени для досуга, потому что создание для ребенка наиболее благоприятных условий и является главной целью нашей работы».

И вот теперь, сидя в кровати и стараясь выбросить из головы мрачные остатки кошмарного сна, она решила не откладывая начать менять свою жизнь. Они прервут работу на несколько дней, может быть, на неделю, и поедут в горы до заседания рекомендательной комиссии, которое должно состояться в конце месяца, чтобы ко времени встречи со своим ребенком быть отдохнувшими и собранными. На будущей неделе это, конечно, не выйдет. Ей понадобится время, чтобы изменить расписание приема пациентов. К тому же ей бы не хотелось уезжать из города, пока не объявились родители Джейн Доу и с девочкой все как-то не определилось, что, возможно, тоже произойдет через несколько дней. Но они просто обязаны выкроить время через неделю, и она решила прямо с утра начать настраивать на это Пола.