— Да перестань уже, это становится не смешно! Я рассказала правду, и Кирилла я воспринимаю, как друга. Что тебе еще надо? Эта беспочвенная ревность показывает лишь твою уязвленность и неуверенность в себе.

— Беспочвенная ревность? Это я неуверен в себе? — он оскорблено вскинул брови и начал надвигаться на меня, прижимая к стене. — Ты слишком много на себя берешь, детка. Я пекусь лишь о своей репутации, и о том, как сохранить фирму отца из-за твоей распущенности!

— Распущенности?

— Именно. — его руки захватили мои плечи и сжали их. — Эти снимки были «любезно» предоставлены адвокатами Бориса в качестве доказательств фиктивного брака с тобой. Ты создала мне большие проблемы, так что хватить строить из себя обиженную и оскорбленную.

Я притихла. Мозг начал переваривать поступившую информацию и анализировать прошедшую неделю. Значит, за мной следили. И сегодня в зале, когда мы были наедине с Кириллом, был кто-то третий…

— Как эти фотографии могут доказать фиктивность брака?

— А ты подумай, Женя. Раскинь мозгами.

— За тобой тоже следили? Где ты пропадал эти дни?

— У друга. Но это не имеет значения…

— Как это не имеет, если муж не приходит ночевать к домой, значит, в семье что-то не так. Они могли зацепиться и за это.

Я невозмутимо смотрела в глаза Диме, который возвышался надо мной и не выпускал из захвата. Его взгляд бегал по моему лицу, не находя покоя.

— Это все неважно. — он склонился к уху и его горячее дыхание начало щекотать его. — Вот будет провал, если твой Кирилл расскажет в суде, что он твой любовник и вас все-таки был секс.

От таких слов мои щеки вспыхнули, и я попыталась оттолкнуть Диму. Но он стоял, как вкопанный и ухмылялся.

— Ничего не было. — грудь волнительно начала вздыматься, и Дима уловил это.

— Тебе признаться лучше сейчас, чтобы мы смогли как-нибудь это разрулить.

— Ничего. Не было. — повторила я, теряя терпение.

— Даже если так, то это блондин может сказать обратное. Все зависит от суммы.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ему предложат деньги, за которые он даже маму родную предаст, вот и все.

— Кирилл не такой! Хватит мерять людей по себе! Ты его совсем не знаешь.

— Конечно, нет, но ты-то успела хорошего его изучить, да?

Дима усмехнулся и отпустил меня. Поглаживающими движениями я начала выравнивать следы на коже от отпечатавшихся пальцев Димы. Засунув руки в карманы, он прошелся по комнате, выискивая дополнительные улики преступления.

— Большинство фотографий были сделаны на телефон Кирилла, и как же они интересно попали в руки Бориса? — Дима дал наводку, обвиняя Кирилла в продажности.

— Телефон могли взломать. — я не хотела верить его доводам.

— Мне кажется, все намного проще. И скоро мы это проверим.

— Как?

— Скоро узнаешь… А сейчас покажи мне то упражнение, над которым ты так тщательно работала со своим «другом».

— Для чего?

— Чтобы удостовериться в правдивости твоих слов. Действительно ли благодаря ему можно потерять себя и творить невесть что.

Он снял пиджак и бросил его на кровать. Расстегивая пуговицы рубашки у горла, он приближался ко мне с испытующим горящим взглядом. Я сглотнула и настороженно отступила назад, прислоняясь лопатками к холодной стене.

— Для начала нужно выбрать ведущего — это тот, кто начнет…

— Без проблем.

Димы обхватил широкой ладонью мою шею и приподнял подбородок вверх. Его страстные горячие губы завладели моими и начали ненасытно терзать их.

Минутное помешательство или непреодолимое желание? Что сподвигло меня ответить взаимностью на поцелуй, и страстно сжать ткань его рубашки? Об этом я буду размышлять после, а пока я запомню вкус его губ и прикосновения рук, которые приятно сжимают мою кожу, покрывшуюся тысячами мурашек.

Я почти не дышу. Стою на тонком трясущемся канате и боюсь сделать шаг вперед — подо мной обрыв, уходящий на сотни метров вниз. Вытягиваю руки в стороны для равновесия и аккуратно переступаю вперед, один неверное движение — и все, конец. Я максимально сосредоточена. Я смогу, я преодолею этот путь. Стараюсь унять дрожь в ногах, которая ответной реакцией предается на канат и мешает поймать равновесие.

— Не торопись, Женя, еще плавне. — доносятся слова, и я следую им.

Кажется, я все же теряю концентрацию, потому что слышу посторонние шумы. В диком лесу я уже не одна.

— Представь, что ты хочешь максимально ухватиться ногой за канат, чтобы не упасть.

Одно мгновение и кроны деревьев вокруг пропадают, тихое свирель птиц заменятся шепотом одногруппников. Толстый канат превращается в неровную линию на полу — система воображения дала сбой, и я начинаю имитировать и переигрывать. Опять ничего не получилось!

— Ой, нет, Женя! — возмутилась Борисовна, педагог по актерскому мастерству. — Не верю, не убедила ты нас. Ты сегодня совсем рассеянная. Так, кто следующий?

Я сдула щеки от расстройства и уныло поплелась в угол в качестве зрителя. Моей задачей было включить по максимуму воображение и представить, что я иду канату, который перетянут над обрывом. Если актер поверить в то, что он делает, то и зрители забывают обо всем и начинают верить в это. Но сегодня я в пролете, что поделать, если в мыслях бардак из-за вчерашних событий?

— Молодец, Лиза! Вот тебе мы верим. — похвалила Борисовна Лизу, которая сейчас мастерски изображала, что идет по тонкому льду

Я должна бы поучиться у нее и неотрывно следить за ее игрой, но… нет. Мое внимание сосредоточенно на Кирилле, который стоит в стороне и вовлечено участвует в процессе. Сегодня мы еще не разговаривали. Первая лекция была общая, и Кирилл подсел к другу, мы успели только переглянуться издалека. Странно, что на мою приветливую улыбку он не ответил мне взаимностью, может у него что-то случилось…

После пар в обеденный перерыв я направилась в кафе, в котором мы обычно проводили время. Кирилла я заметила сразу — он сидел за столом уже с подносом еды. Я подсела к нему и затараторила, сбивая волнение, которое затаилось в груди:

— Чего меня не позвал? Ты какой-то хмурый, что-то случилось?

— У меня все в порядке. — пожал он плечами и отпил сок из стакана.

— Ты странно себя ведешь. Не хочешь разговаривать со мной… Это из-за вчерашнего?

— Я же сказал, что все в порядке, чего ты привязалась? — с раздражением сказал он.

— Я привязалась? — внутри все упало. Отреченный взгляд Кирилла и его дерзость не сулила ничего хорошего

— Ну да… Трещишь над ухом и есть мешаешь спокойно.