— Если мы спасемся, то я… — начал Мано.

Он умолк, размышляя, что именно нужно изменить в себе. Затем продолжил:

— Если мы спасемся, клянусь, что стану совсем другим.

Он поднялся повыше и прижался лбом ко лбу друга, закрыв глаза. Потом открыл их и произнес:

— Я больше ничего не буду бояться… Я стану по-настоящему смелы-ы-ы…

Мано взвыл от ужаса. Прямо перед ним щелкнули огромные жвала Черной вдовы, готовой съесть их обоих. Они прекрасно видели во тьме все ее восемь черных безжалостных глаз.

Проголодавшись, она бросилась за ними в погоню, на ходу выпрядая прочную нить. Ее гигантские лапы превосходили в пятьдесят раз их руки и ноги.

Теперь Мано опередил Тоби, приказав:

— Живо поднимайся наверх. Я ее задержу.

Мано выхватил нож и стремительно завертел им в воздухе, выписывая восьмерки.

— Нет, я тебя не брошу! — крикнул Тоби.

И принялся раскачивать трос. Черная вдова поняла, что закуска без боя не сдастся, просто так ее не проглотишь. Она проворно отдергивала мохнатые лапы, как только нож приближался к ней, а затем выбрасывала их вперед, стремясь поймать добычу.

Громадная, шерстистая, она с каждой секундой становилась все злее. Тоби захотелось подбодрить товарища, и он крикнул:

— Она похожа на мою бабушку!

Такое сравнение явно пришлось Черной вдове не по вкусу. Она сражалась еще яростнее. Неравный бой вот-вот завершится. Паук оглушит их, обмотает паутиной, впрыснет липкий яд и постепенно высосет по капле всю кровь.

— Ну так что? В чем ты поклялся? — голос Тоби перекрыл шум битвы.

— Я стану храбрым!

Тоби посмотрел в глаза Мано, который размахивал ножом, и сказал одобрительно:

— Сейчас ты исполняешь свою клятву, поверь!

Неловким движением Черная вдова задела трос, на котором висели мальчики. Их тряхнуло. А затем трос удлинился на миллиметр. И продолжал вытягиваться. Паук поспешно стал прясть свою нить.

— Дергай, Мано, тяни что есть силы! Так мы спустимся вниз.

Трос по-прежнему удлинялся резкими рывками. Тоби догадался, что паутина, к которой он прикреплен, начала распускаться, петля за петлей, как вязание. Черная вдова растерялась. Она недоуменно следила за тем, как от нее ускользают два сочных антрекота.

В конце концов они размотали всю паутину, будто клубок шерсти. Тоби и Мано стремглав полетели вниз. Черная вдова поползла к верхней ветке, почувствовав наконец, что от ее сетей осталась лишь зияющая дыра.

Друзьям посчастливилось упасть на пружинистую поверхность листа. Их спасло только чудо.

При свете занимавшегося дня Мано посмотрел на Тоби.

— И где это мы очутились?

Тоби огляделся, прищурившись. Ответ ему подсказал не пейзаж, а сладковатый запах сырости и грибов.

— Мы дома, — произнес он уверенно. — На Нижних Ветвях.

Через час они пришли на ферму Сельдор.

Теперь, направляясь к мельнице, Тоби не торопился. Долгожданные Нижние Ветви заставили его забыть об усталости. При его приближении тля разбегалась в стороны. Ему пришлось обойти муху, откладывающую яйца. Он шел, полной грудью вдыхая влажный воздух родных болот. В последние дни ему не раз казалось, что он их больше никогда не увидит. И сейчас, пробираясь в зарослях и глядя на зеленые замшелые бугры коры и бегущие по трещинам ручьи, он наслаждался. Тоби даже позволил себе вспомнить родителей. При мысли о них у него сжалось сердце. Он тяжело вздохнул.

Сим и Майя остались на Вершине, их связали и бросили в темницу. Удастся ли им когда-нибудь спуститься на Нижние Ветви?

Удастся! Тоби верил в это всей душой. Он попытался мысленно передать им весточку о себе:

— У меня все хорошо. Жду вас с нетерпением.

Словно отправил по воздуху прозрачную открытку. Тоби мечтал, чтобы теплый ветер отнес им его слова или пусть они поднимутся на Вершину вместе с первичным соком.

В это время в мрачной зловонной темнице высокий пожилой человек обернулся к своей жене. Он очень исхудал и осунулся, но сидел на заплесневелом полене не горбясь. И разорванную рубашку он аккуратно застегнул на все пуговицы. В коридоре возле решетки, не допив кружку мохового пива, вовсю храпел надзиратель. Женщина в замызганном платье сложила тонкие руки на коленях. Она не плакала: в сухих воспаленных глазах не осталось слез.

Пожилой человек ласково произнес:

— Майя, красавица моя…

Словно накинул ей на озябшие плечи теплую шаль. Она молчала.

— Майя, любимая, я чувствую, что с нашим сыном все в порядке. Сим Лолнесс с нежностью обнял жену.

Он широко улыбался.

При виде Тоби госпожа Ольмек вскочила на стул и завизжала.

Странная манера приветствовать гостей, тем более когда пришел усталый и голодный тринадцатилетний сын давних знакомых.

Тоби добрался до мельницы около десяти часов утра. Он думал, что застанет всю семью дома — ведь после дождя листья для помола не собирают: из мокрых листьев получится грязь, а не мука для пышного хлеба и пирогов. Но кроме госпожи Ольмек, возившейся на кухне, дома никого не было. Она как раз мыла губкой тележку для сбора листьев — серый ящик на колесах с крышкой и отверстием для сбрасывания листьев в подпол.

В конце концов визг прекратился.

— Как… как… как ты здесь очутился? — пролепетала она дрожащими губами.

Тоби утомленно провел ладонью по лицу.

— Мне жаль, что я напугал вас, госпожа Ольмек. Я вынужден попросить о помощи.

— Даже не знаю… Мужа нет дома… Я… Что тебе нужно, голубчик?

— А где же ваш сын? Он тоже ушел?

Госпожа Ольмек слезла со стула.

— Лекс отправился в путь рано утром, вернется завтра. Пошел за яйцами кошенили к Нижней Границе.

Услышав о Границе и кошенили, Тоби вздрогнул.

— К Нижней Границе?

— Ну да, к Границе с Облезлыми…

— Понятно…

— К Ли. К Элизе и ее матери.

— Понятно, — повторил Тоби.

— Нужно сделать запасы на зиму. В этом году кошенили отложили много яиц. А скажи-ка ты мне…

— Они здоровы?