К складским пакгаузам постоянно подъезжают и отъезжают пустые и груженые автомобили, по собственной железнодорожной ветке маневровые тепловозики толкают товарные вагоны и платформы. Здесь дивизию можно с нуля сформировать, экипировать и отправить, не привлекая особого внимания. Совершенно по Честертону: «Где лучше всего спрятать сухой лист? В лесу».

Когда Ляхов прибыл в расположение своей группы, его сразу охватило позабытое уже чувство причастности к настоящей армейской жизни. Совсем не то, что в Академии.

Незабвенные запахи хлорки из туалетов, гуталина, ружейного масла, табачного дыма, навек пропитавшие старинные стены, назидательные плакаты, выписки из уставов и афоризмы корифеев военного дела, портреты полководцев и героев былых сражений на повсеместно расставленных и развешанных стендах.

Громкие команды на плацу, где внушительного вида унтера и фельдфебели муштруют новобранцев и узников гауптвахты. Грохот подкованных каблуков в вымощенных каменными плитами гулких коридорах.

Ощущение пронизывающего все и вся строгого и разумного порядка, где нет места необязательности и бестолковщине, при том, что стороннему, непосвященному наблюдателю слаженная деятельность большого военного организма показалась бы не поддающейся пониманию бессмысленной суетой.

С некоторым трудом, путем опроса местных жителей, Ляхов добрался до флигеля, где на втором этаже, в крыле, отделенном от необъятной лестничной площадки решетчатой дверью, разместился его отряд. И немедленно убедился, что распорядительность его заместителя превосходит все самые оптимистические надежды. У тумбочки по ту сторону двери дежурил дневальный в чине подпоручика, при виде полковника зычно возгласивший: «Господа офицеры!»

Тут же подбежал с рапортом сам Уваров. Личный состав был уже переодет в добротные камуфляжные костюмы «осень в средней полосе» и всепогодные ботинки на тройной подошве.

Столы и койки в длинном сводчатом зале завалены амуницией и снаряжением, в пирамидах у стен – с большим знанием дела отобранное оружие, и все десять человек заняты делом, каждый своим, но явно направленным к общей цели.

Уваров проводил командира в комнату, отведенную под штабную. Где-то он уже успел раздобыть комплект карт-двухверсток на весь маршрут, и сейчас подпоручик восточного облика склеивал их в единые листы суточных переходов. Судя по пучку виртуозно заточенных цветных карандашей, торчащих из трехдюймовой снарядной гильзы, на очереди была следующая операция – подъем карты.[30]

– Спасибо, Шаумян, пока свободны, – отпустил Уваров подпоручика. Тот вышел, искоса бросив на Ляхова любопытствующий взгляд.

– Располагайтесь, господин полковник, – указал заместитель на деревянное кресло перед старым письменным столом, помнившим, наверное, еще царствование Александра II, Освободителя.

Его верхняя крышка была сплошь испятнана еще тогдашними, фиолетовыми ализариновыми чернилами и ожогами от папиросных окурков. Уваров заметил выражение глаз командира и пожал плечами: – А что делать, кто ж пришлым варягам новый стол даст?

С ним нельзя было не согласиться. Никто, и сам бы Ляхов не дал.

А штабс-капитан ему сразу понравился. С первого взгляда чувствовалась в нем порода, десяток поколений предков, занесенных в «Бархатные книги», известных по именам-отчествам и подвигам, которыми они прославляли фамилию. Чувствовалась в чертах лица, постановке фигуры, манерах. Отсюда же и постоянно мелькающая в глазах и изгибе губ легкая, едва уловимая даже и опытным глазом ирония. Будто граф непрерывно отслеживает все несообразности в поведении собеседников, неверные употребления слов, коряво построенные фразы. Но в силу своего малого чина и воспитанности лишен возможности прямо на них указывать.

А вот при встрече с Ляховым это выражение с лица Уварова исчезло. Опознал ровню по происхождению, но занимающего более высокое положение. Помогли на генетическом уровне усвоенные традиции старорусского местничества, когда каждый с микрометрической точностью осознавал свою позицию в тогдашней «табели о рангах» и, соответственно, место, которое надлежало занимать в царском совете, за пиршественным столом или в построении на поле боя. И упаси бог «как самому выше своего ранга место занять, так и уступить свое тому, кто ниже тебя числится».

Опознал своего и сразу повел себя как должно. Не в плане субординации, тут все заведомо было в порядке, а именно на эмоциональном уровне. Ляхов это оценил.

Ну и характеристика Тарханова свою роль сыграла.

Как требовал гвардейский этикет, Вадим сначала коротко сообщил о себе то, что считал необходимым в дальнейших взаимоотношениях, после чего попросил заместителя сделать то же, но уже – подробно. В том числе суть и смысл ситуации, приведшей Уварова в этот кабинет и на эту должность.

Ответами удовлетворился. Такой помощник его вполне устраивал. Остается должным образом использовать его сильные качества и держать в рамках допустимого все прочие.

– А о сути нашего задания вы представление имеете? – осведомился Ляхов, протягивая штабс-капитану тонкий золотой портсигар с выпуклой эмалевой инкрустацией, сегодняшний подарок будущего тестя.

Они, по настоянию Майи, заехали к Бельскому буквально на несколько минут, чтобы Вадим мог официально попросить руки его дочери. То, что Татьяна явочным порядком назвала себя в присутствии князя Тархановой, определенным образом повлияло и на Майю. Время, наверное, подошло. Нагулялась девушка и решила, что почти полутора лет фактического знакомства, а также совместно пережитых приключений вполне достаточно, чтобы связать их судьбы окончательно. Отныне и навеки. Тем более, наверняка подумала она, в Польше Вадим вполне может увлечься какой-нибудь «прекрасной паненкой».

Что там произойдет по факту, ее не волновало, а вот чтобы жених обязательно вернулся, нужно связать его словом, сказанным при свидетелях.

Ни о каких паненках, кстати, Вадим не мечтал, да и затруднительно было бы их найти, и покидать Майю не собирался. Вот мысли о грядущей свадьбе действительно откладывал на более отдаленное время. Но раз ей так хочется – пожалуйста. Тем более что обручение – это все-таки еще не женитьба.

– Кое о чем догадываюсь, – честно ответил Уваров. – Мы тут с ребятами мнениями обменялись. Исходя из того, что кое-кто из наших уже ходил на ту сторону, когда вас с полковником Неверовым искали, а также видя, как вы с ним переглядывались, могу предположить, что снова – туда же. Так?

Еще один плюс заместителю. Способен к правильным умозаключениям на основе неполной информации.

– Абсолютно в точку. Ну-ка, подайте мне карту и пригласите тех самых офицеров. – Повидавших загробный мир было четверо. Поручики Щитников и Колосов, старший воентехник Фрязинов и тот самый армянин, подпоручик Шаумян. Все – из штурмгвардейцев с типичными для их полка манерами и ухватками.