— Принимай приглашение! — приказал граф.

Жизель послушно сказала лакею:

— Попросите, чтобы посыльный передал мистеру Линду, что я буду очень рада принять его приглашение.

Лакей поклонился и вышел из комнаты, а между ними повисла напряженная тишина.

Граф положил себе на тарелку закуски с блюда, а потом сказал, обращаясь к прислуживавшим за столом:

— Если нам что-нибудь понадобится, я позвоню.

— Хорошо, милорд.

Слуги вышли из салона, и Жизель стала ждать, что скажет ей граф, понимая, что он не случайно отослал прислугу из комнаты.

— Как ты должна прекрасно понимать, Жизель, — проговорил граф после недолгого молчания, — мы начали этот маскарад по двум причинам: одна состояла в том, чтобы помешать Джулиусу жениться на мисс Клаттербак, а вторая — в том, чтобы поставить его в глупое положение и проучить за попытки охотиться за богатым приданым.

— И вы действительно считаете, милорд, что если мы… поставим его в унизительное положение, когда он сделает мне предложение, то это помешает ему делать новые попытки… найти себе богатую невесту? — спросила Жизель.

— Может, и не помешает, — согласился граф. — Но в то же время никому не нравится выглядеть идиотом. Когда Джулиус обнаружит, что у тебя нет ни копейки, он поймет, каким дураком себя выставил.

— И вы хотите… чтобы я ему об этом сказала?

— Нет, конечно же, — успокоил ее граф. — Если он сегодня вечером сделает тебе предложение — а он, несомненно, собирается это сделать, — я советую, чтобы ты попросила его обсудить все со мной или, если ты предпочитаешь, с полковником Беркли. В конце концов, он ведь якобы твой родственник.

— Нет! Только не с полковником! — резко возразила Жизель.

— Почему ты так отреагировала на эти мои слова? — пытливо спросил граф.

— Я — не хотела бы… посвящать полковника… в мои личные дела, — смущенно ответила девушка и потупилась.

Граф пристально всмотрелся в ее лицо, словно сомневаясь в том, что она дала ему честный ответ, а потом сказал:

— Хорошо, я поговорю с Джулиусом сам. Ты можешь ответить ему, что не считаешь возможным выйти за него замуж, если я не дам согласия на ваш брак. Он обратится ко мне, и я выскажу ему все, что о нем думаю.

В голосе графа .прозвучали нотки удовлетворения, заставившие Жизель неуверенно проговорить:

— Я… знаю, что Джулиус вел себя… недостойно… Я понимаю, что он получил от вас… слишком много денег. Но… в то же время… я уверена… что мстительность повредит вам… также сильно, как и ему.

— Мстительность? — изумленно переспросил граф. — Ты считаешь, что я ему мщу?

— Не совсем… — ответила Жизель. — Но просто… вы такой сильный… и так много имеете…

— Джулиус тоже имел немало, — возразил граф. — Могу уверить тебя, что я не пытаюсь принизить человека и без того уже униженного и бедного. У Джулиуса было немалое состояние, которое он унаследовал в возрасте двадцати одного года от своего отца. Немного помолчав, он добавил:

— Он промотал его за два коротких года, а потом растратил и все, чем владела его мать. Ты считаешь, что это хорошо его характеризует?

— Нет… Вы правы, конечно, милорд… Просто я не могу не испытывать жалости ко всем, кто… беден.

Лицо графа сразу же смягчилось.

— Это я могу понять, Жизель. Именно таких чувств от тебя и следовало бы ожидать. Только не трать свою жалость на Джулиуса. Если бы ты даже была так богата, как он считает, то он растратил бы твое состояние всего за несколько лет, а потом, не задумываясь, бросил бы тебя и стал искать общества других женщин.

— Неужели человек может быть плохим абсолютно во всем? — недоверчиво спросила Жизель.

— Нет, так же как и абсолютно хорошим, — философски ответил граф. — За исключением, может быть, тебя, идеальная Жизель.

Жизель улыбнулась.

— Вы слишком добры ко мне, милорд. Хотелось бы мне, чтобы это действительно было так! Но я вовсе не такая уж хорошая. Я питаю к некоторым людям неприязнь и даже ненависть.

— Например, к герцогу Веллингтону. Увидев, как расширились глаза девушки, граф понял, что его сделанный наугад выстрел попал точно в цель.

— Ты его действительно ненавидишь? — медленно проговорил он. — И мне бесполезно спрашивать тебя, за что?

— Совершенно… бесполезно.

— Позволь сказать тебе одно, — решительно заявил граф. — Я намерен узнать все твои тайны, как бы хорошо ты их ни скрывала. И» рано или поздно, что бы ты ни предпринимала, чтобы мне помешать, я это сделаю, потому что я человек упорный и привык добиваться своей цели.

Жизель ничего не ответила на это, только молча посмотрела на него — и граф увидел в ее глазах странное выражение, которое не смог разгадать.

В ее взгляде был не один только страх — там было еще какое-то, оставшееся для него непонятным чувство. Граф все еще пытался разобраться, что же это могло быть, когда их уединение нарушил полковник Беркли.

— Доброе утро, Жизель. Доброе утро, Тальбот, — поздоровался он. — Как приятно видеть, что вы встали и даже спустились вниз, чтобы позавтракать!

— Я испытал немалое удовольствие, снова почувствовав себя человеком, — отозвался граф. — Вы — ранний гость, Фиц.

— У меня сегодня множество дел, — объяснил тот. — Но я пришел, чтобы предложить вам сегодня вечером быть моим гостем!

— Где? — поинтересовался граф.

— На спектакле, который я устраиваю для герцога Орлеанского. Надо полагать, вы слышали, что он сейчас в Челтнеме. И он выразил желание посмотреть ту новую пьесу, о которой я вам рассказывал.

— «Разоблаченный негодяй»? — с улыбкой спросил граф.

— А, так вы не забыли! — воскликнул явно польщенный полковник.

Он придвинул к столу стул, и, словно предвосхищая его желания, слуга поставил перед ним большую чашку, в которую налил кофе.

— Вечер будет весьма занимательный, а публика — самая высокопоставленная, — сообщил полковник, поднося чашку к губам. — Уверен, что мы вас развлечем, Тальбот. И потом — в главной роли занята Мария Фут, и мне хочется, чтобы вы ее увидели.

Граф ничего на это не ответил, и полковник обратился к Жизели:

— Ваш подопечный уже достаточно здоров, чтобы выйти вечером из дома, правда, сиделка?

Он говорил шутливо, но в его глазах было выражение, заставившее Жизель почувствовать немалое смущение. Глядя только на графа, она ответила:

— Мистер Ньюэл очень доволен его милостью.

— Тогда вы сегодня днем должны хорошенько отдохнуть, Тальбот, чтобы и восемь вечера явиться в театр. А потом, если не слишком устанете, вы должны отобедать со мной и Марией. Мы вас допоздна не задержим. Кстати, я уже попросил Генри Сомеркота, чтобы он вас сопровождал.