Уорфилд-хауз и осчастливить этим своего дядю Родерика.

Свой почерк Астара постаралась изменить, чтобы Вулкану случайно не захотелось сравнить его с почерком на конверте, что лежал нераспечатанным на письменном столе в мастерской. Возможно, теперь, после того как он отвезет свои картины в Лондон, у него появится желание распечатать ждущие своего часа письма и заняться ими.

Она опасалась, что благодаря своей проницательности и интуиции Вулкан уже успел догадаться, кто она такая, и может отказаться прийти в Уорфилд-хауз. Что же ей тогда делать, если это случится?

Внезапно ее охватил панический страх. Вдруг он не захочет больше видеть ее, если узнает, что она приемная дочь сэра Родерика? Вдруг он тотчас же уедет в Париж? При мысли о подобном исходе Астара едва не зарыдала в голос. Правда, она тотчас же успокоилась, сообразив, что до отъезда ему еще нужно получить заказанную в Лондоне гравюру, ведь без нее он не может уехать. И в то же самое время, даже если он и не отправится сразу в Париж, он все равно не появится больше в Литл-Милдене.

– Что с вами, Астара? У вас такой озабоченный вид! – спросил Лайонел.

Насколько это типично для обоих кузенов: ее беспокойство заметил, конечно же, Лайонел; она не сомневалась, что Уильям всецело поглощен собственной персоной.

– Озабоченный? Почему у Астары должны быть какие-либо заботы? Я этого не допущу! – вмешался сэр Родерик, прежде чем Астара успела что-либо ответить, а потом пригляделся к ней и спросил: – И верно, моя дорогая, у тебя какое-то необычно серьезное лицо. Ты не больна?

– Нет, что вы, дядюшка! – постаралась улыбнуться Астара. – Мне просто не терпится поскорей отправиться на прогулку. Как нам повезло с погодой! Просто какое-то чудо! Я прочитала в газетах, что это самый теплый апрель за последние двадцать лет! Как будто специально по нашему заказу!

Ее слова переключили внимание сэра Родерика, он принялся вспоминать, каким бывал апрель в былые времена, и долго рассказывал про морозы и град.

Лишь оказавшись в седле, Астара вздохнула с облегчением. Уж теперь она сможет думать о своем сколько угодно, и никто этого не заметит.

Еще ни разу в ее жизни день не тянулся так медленно. И когда подошло время пить чай, она уже с трудом удерживалась от желания ускользнуть из дворца и побежать по лесной тропинке в Литл-Милден, чтобы узнать, вернулся ли из города Вулкан Уорфилд.

И только в шесть часов вечера, когда она сидела в салоне, к ней подошел лакей и сообщил, что мистер Варне хотел бы с ней поговорить.

Она тут же вскочила и устремилась в холл, где ее ждал секретарь.

– Я подумал, мисс Биверли, что вам будет интересно узнать результаты нашего утреннего разговора, – сказал Варне. – Мистер Вулкан согласился приехать сегодня на обед к сэру Родерику и обещал быть к семи тридцати!

– Благодарю вас, мистер Барнс! Очень любезно с вашей стороны, что вы нашли возможность поговорить с ним и что сообщаете об этом мне.

– Мне показалось, что мистер Вулкан удивился, услышав о приезде сэра Родерика. Литл-Милден хотя и находится, по сути, так близко, но из-за леса фактически отрезан от нас, словно это уже другое графство.

– Вероятно, в этом и кроется причина, почему мистер Вулкан не являлся до сих пор к своему дяде, – сказала Астара. – И я знаю, что сэр Родерик будет очень рад его видеть.

– Я тоже в этом уверен, мисс Биверли, – согласился Барнс.

Астара поблагодарила его еще раз и устремилась наверх в свою спальню.

При мысли о том, что она не только вновь увидит Вулкана, но и предстанет перед ним уже в своем настоящем облике, ее охватил неудержимый восторг. Сердце билось так, что готово было выскочить из груди.

И все-таки, принимая ванну и выбирая самый красивый наряд, она нервничала и явственно сознавала, что немного боится предстоящей встречи.

Вдруг он рассердится, когда обнаружит, что она его обманывала?

Вдруг этот обман убьет зародившееся между ними чувство, волшебство, равного которому она еще не знала в своей жизни и даже не представляла, что такое возможно?

– Я люблю его! – снова сказала Астара, глядя на портрет матери.

Теперь она окончательно поняла, почему ее мать отказалась от Родерика Уорфилда, блестящего джентльмена и богатого наследника, и предпочла ему неимущего и тогда еще никому не известного Чарльза Биверли.

Астаре странно было думать, что, если бы ее мать согласилась на брак с богатым поклонником, этот дом и земли достались бы ей по праву наследования.

И тогда не нужно было бы ей ломать голову над выбором достойнейшего из троих племянников , сэра Родерика.

Тогда, сказала себе Астара, ее выбор мог бы быть I гораздо шире. Правда, она не сомневалась, что сэр I Родерик сдержит данное ей слово и не станет при– нуждать ее к браку с нелюбимым человеком.

И в то же самое время он будет явно разочаро– ван, если она не отдаст свое сердце Уильяму.

Сам он откровенно предпочитал виконта Илвер-1тона и никогда не упускал случая напомнить ей о его

выдающихся достоинствах и о том, как замечательно подойдет ему роль хозяина Уорфилд-хауза.

Но теперь Астара знала точно, что ни Уильям, ни Лайонел не пробудят в ней того восторга, какой она испытала от поцелуев Вулкана.

Но и до этого она живо ощущала его личность и ту странную ауру, которая, казалось, его окружала.

Ее тянуло к нему, как никогда не тянуло ни к одному мужчине.

– Эмма, ты когда-нибудь влюблялась? – поинтересовалась она у горничной, когда та застегивала ей платье.

Эмма была краснощекой деревенской девушкой, всю свою жизнь прожившей в Уорфилд-хаузе. Обязанностям служанки ее обучала старшая горничная, прослужившая в поместье больше тридцати лет.

– Да, мисс, – ответила она и вспыхнула.

– Ты и сейчас тоже влюблена? – спросила Астара.

– Да, мисс.

– Ты счастлива?

– О да, мисс. Это так приятно! Астара улыбнулась.

Возможно, Эмма и находила любовь «приятной», но Астара уже обнаружила, что она несет с собой не только блаженство, но и боль.

Спускаясь вниз, она с трудом справлялась с бушевавшей в ее груди бурей чувств, и ей казалось, что там разворачивается настоящее сражение.

Войдя в салон, она увидела сэра Родерика и Уильяма.

Они стояли в дальнем углу и о чем-то оживленно беседовали. Астара почему-то подумала, что речь идет о ней.

Когда она подошла к ним поближе, на лицах мужчин появилось неловкое выражение, какое бывает

у людей, застигнутых врасплох тем, кто является предметом их обсуждения.

Как обычно, сэр Родерик выглядел необычайно элегантным в вечернем смокинге. Он всегда особенно тщательно одевался к обеду. Астара не раз делала ему по этому поводу комплименты во время их путешествия по Европе.