Дариус пристально посмотрел на меня и перевёл взгляд на свою чашку.

– Что происходит… Что ты мне дал?! – воскликнул он, вскочив на ноги с покрасневшим лицом. Санджи бросился к шкафу, где стал проверять склянки. – Ты, жалкий воришка!

Зелье слишком быстро выветрилось. Я выпрямился.

– Прошу прощения, но я должен был знать правду. Если бы вы просто сказали мне сразу…

– Просто сказал тебе?! – вскричал он. – Разве ты не понимаешь, что я желал пощадить тебя?

– Пощадить меня, – я засмеялся. – Я уже знал, что она мертва, Дариус. Моя мать умерла, и я хочу выяснить, что произошло на самом деле.

– Глупец, – прорычал он.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что её не совсем убили? Что произошло? – упорствовал я.

Наставник смахнул прядь волос со своего разгорячённого лица.

– Было бы лучше, если бы Сурайя не выжила.

Я едва устоял на ногах.

– Она жива?

– Нет, – сказал Дариус.

– Но она и не мертва? – Я уже терял терпение. Сердце стучало прямо в горле. – Дариус, пожалуйста.

– Ты использовал против меня магию. Мне следует немедленно тебя дисквалифицировать. – Он покачал головой. – Так вот зачем ты совершил преступление? Чтобы очутиться здесь?

Выходит, Дариус не знал, что я не тот, за кого себя выдаю.

– Вы не знаете, каково это жить в неведении, – тихо проговорил я. – Это порождает напряжение. Горечь. Мой брат убеждён, что все хассани чудовища, но я предпочитаю верить в иное.

Санджи приподнял бровь:

– Что… Что мы чудовища?

– За все эти годы Таран составил о вас всех дурное мнение, – объяснил я. – Мой отец был искалечен группой хассани. Лабиринт, смерть мамы… Яссин разрушает наш город. Вы должны понимать, всё это породило гнев и недопонимание.

Дариус задумчиво кивнул:

– Я понимаю. Скажи мне, Амир, что о нас думаешь ты?

– Мои чувства были сходны, но я надеюсь, что мне суждено переменить своё мнение, – ответил я мягко.

Он встретился со мной взглядом.

– Ты действительно больше всего на свете хочешь узнать, что случилось с твоей матерью?

– Пожалуйста. Клянусь, после этого я целиком и полностью сосредоточусь на победе.

К моему удивлению, он снова кивнул.

– Ладно. Я дам тебе то, ради чего ты пришёл.

* * *

Я никогда не думал, что мне доведётся посетить кладбище Тахи. Всё это казалось нереальным. Странно было разлучиться с Тараном, с Бабой, с моими книгами. Я хотел вернуться домой, где бы этот дом ни был. Дом был там, где Таран.

Мы вошли в обветшавшее здание, и в нос ударил затхлый запах старого камня и давно забытых времён. Почему мама на кладбище, если она не умерла, как утверждал Дариус? Я страшился того, что найду здесь.

– Я хочу поблагодарить вас за помощь. – Голос прозвучал неуместно и бестолково.

Санджи достал из внутреннего кармана связку ключей.

– Не благодари раньше времени.

Миновав дюжину могил, расположенных аккуратными рядами, мы достигли тяжёлой массивной двери. Моё сердце сжалось.

– К этому невозможно подготовиться, – мрачно произнёс Дариус.

Комната была крохотной, пыльной и плохо освещённой. Я смог различить только каменную плиту, похожую на саркофаг, но она была сделана из чёрного гранита.

– Вы привели меня в пустую комнату? – растерялся я.

Пристальный взгляд Дариуса пугал меня. В его глазах читалось сострадание.

– Я сказал, что отведу тебя к ней.

Матушка не могла быть в этой могиле. Нет, если она жива…

Дариус осторожно подошёл к камню и сдвинул плиту. Я попытался прислониться к стене, ища опоры, но недооценил расстояние, и наставник поддержал меня, когда я узнал матушку. Её волнистые волосы, стройную фигуру и кольцо со вставкой из ярко-синего лазурита на пальце. Кольцо, которое ей подарил Баба.

– Она выглядит мёртвой. И в то же время нет.

– Мы держим её в сонном оцепенении, – пояснил Дариус. – Сурайя выпила зелье, которое содержало смертоцвет. Обычно в наших силах исцелить подобное, но с ней ничего не получается. Мы можем её разбудить, но кто-то постарался сделать так, чтобы она ничего не помнила о случившемся.

– Так вы поэтому держите её здесь взаперти?

– Совет решил, что произошедшее должно оставаться в секрете.

Я затряс головой, потом фыркнул:

– Чтобы защитить вашу репутацию?

– Чтобы защитить твою мать, Амир. Здесь она в безопасности – как от себя самой, так и от иных людей. У нас нет для неё лекарства.

Вдруг я сообразил, что читал о смертоцвете во время вылазки в Сады с Аишей.

– Спустя двадцать четыре часа сердце перестаёт работать, – пробормотал я. Описание из книги врезалось в память. – Почему с ней всё по-другому?

– Должно быть, это модифицированная версия рецепта из книги, – сказал Дариус. – Её сердце всё ещё бьётся, однако будить её нет смысла. Нам известны последствия, хотя они и не видимы глазу.

Я мягко прижал палец к артерии у неё на шее. Сердцебиение было слабым, почти неразличимым.

– Нет… – Я посмотрел на санджи. – Вы должны поставить её на ноги.

– Я не могу, – ответил Дариус. – Совет тщательно изучил этот вопрос. Даже сан Дзарза, который в подобном специализируется, не смог предложить противоядие. Мне очень жаль, Амир.

– Всё это время мы считали, что она мертва. – Я вынужден был опереться на гробницу, и мрамор оказался холоден как лёд.

– Так лучше. Лекарство так и не было найдено.

– И это магия Яссина? – Голос мой охрип, и мука звучала в нём.

– Да, – мягко произнёс Дариус. – Сан Сахир видел его поблизости в тот день, когда это случилось. Никто не знает его мотивов.

– Тогда он может ей помочь. У Яссина должно быть противоядие, даже самый безумный маг не сделает яд без противоядия.

Я не понимал, какая связь была между Яссином Ралеком и матушкой.

Дариус скрестил руки на груди.

– Как тебе только пришло в голову, что он может предложить свою помощь?

Глаза у меня увлажнились.

– Он… – Слова иссякли. Я отказывался признавать, что санджи был прав.

– Мы только можем продолжать исследования, надеясь, что однажды решение придёт само, – сказал Дариус.

– Значит, надежда есть, – прошептал я. – Почему вы держите её в этом сне?

– Когда она пробуждается, она не знает, кто она. – Дариус крепко схватил меня за запястье. – Сегодня ты совершил серьёзную ошибку. Украсть зелье и налить его члену Совета? Это может стоить тебе жизни. Дисквалификации.

Я посмотрел ему прямо в глаза:

– Вы меня не сдадите.

– Нет. – Глаза его похолодели. – Хотя, откровенно говоря, должен. Твои прежние кражи и поступки поражают меня. Ты хороший ученик и хороший человек. В голове не укладывается, каким образом ты очутился здесь. Кроме того, я думаю, у тебя