Малиновский долго и подробно рассказывал, каким образом американские «Юпитеры» оказались в Турции, в городе Измире, расположенном на побережье Эгейского моря.

НАША СПРАВКА.

Ракеты «Юпитер» против СССР

Дальность стрельбы — 2400 км (баллистическая ракета средней дальности, БРСД). Тип «земля — земля». Длина — 18,3 м. Стартовая масса — 49,3 т.

Баллистическая ракета «Юпитер» — потомок ракеты Red Stone («Красный камень»), у которой дальность полета была в 10 раз меньше, чем у «Юпитера» (разработка 1953 г. фон Брауна, США). В 1955 г. в правительстве Д. Эйзенхауэра ставится вопрос о необходимости разработки ракеты с дальностью не менее 2400 км, и президент США причисляет эту программу к одной из самых приоритетных. Однако уже в сентябре 1956 года ВМС США предпочитают ей программу «Поларис» (Polaris), как более перспективную. Ракета Jupiter в конфигурации, близкой к штатной, вышла на испытания в 1956 году. На волне страха, вызванного успешным запуском Советским Союзом первого спутника 4 октября 1957 года, президент Эйзенхауэр отдал приказ о полномасштабном производстве всех типов «Юпитеров», а также увеличил финансирование «Поларисов». Первая серийная БРСД Jupiter сошла с конвейера в августе 1958 года. В декабре 1960 года со сборочных линий сошла последняя серийная БРСД Jupiter.

Государственный департамент США активно вел переговоры с рядом европейских стран о размещении на их территории ракет Jupiter. Первоначально планировалось разместить 45 ракет на территории Франции, однако переговоры успехом не увенчались. В конце концов согласие на размещение ракет на своей территории дали Италия и Турция. Первой согласилась Италия — уже в марте 1958 года правительство страны дало принципиальное согласие на размещение двух ракетных эскадрилий (по 15 БРСД в каждой) на итальянской территории, окончательно решение было принято в сентябре того же года, а основное соглашение подписано в марте 1959 года. В конце октября 1959 года правительство Турции также выразило согласие (на тех же условиях, что и Италия) на размещение одной ракетной эскадрильи (15 БРСД) на своей территории. Как и в случае Италии, решение всех оставшихся вопросов было отражено в двустороннем соглашении, подписанном в мае 1960 года.

Полностью боевая готовность всех 30 «итальянских» «Юпитеров» была достигнута в июне 1961 года. «Юпитеры» на территории Италии на базе итальянских ВВС Джойя-делль-Колли получили кодовое обозначение NATO-I. Полная боевая готовность 15 «турецких» ракет была достигнута в апреле 1962 года (первые «Юпитеры» встали на боевое дежурство в Турции уже в ноябре 1961 года). Ракеты размещались на базе турецких ВВС Тигли, в городе Измир, база носила кодовое обозначение NATO-II.

Вполне естественно, что 45 развернутых БРСД Jupiter (к которым следует добавить еще 60 БРСД Thor (Тор), развернутых в Великобритании) не могли не вызвать острого беспокойства у военно-политического руководства СССР. Было принято решение в ответ развернуть советские БРСД Р-12 иР-14 на острове Куба в рамках операции «Анадырь», что вылилось в известный ракетный кризис октября 1962 года. В апреле 1963 года последняя ракета типа «Юпитер» была вывезена из Италии, в июле 1963 года — из Турции.

Вот как о решении Н. Хрущева отправить на Кубу ракеты Р-12 и Р-14, а также тактическую установку «Луна» с ядерными боеголовками и другое вооружение вспоминает его соратник Анастас Микоян (цит. по: С. Микоян, Анатомия Карибского кризиса, М., 2006, с. 129).

«Мысль об установке ракет с атомными боеголовками на Кубе возникла у Хрущева единственно с целью защиты Кубы от нападения. Он еще до поездки в Болгарию высказал мне свое беспокойство в отношении возможного нападения США на Кубу. А после возвращения из Болгарии в мае месяце рассказал мне, что все время думал, как бы спасти Кубу от вторжения, но долго не мог придумать для нее эффективной защиты. «Но пришла мне, — говорит, — в Болгарии мысль — а что, если послать туда наши ракеты, быстро и незаметно их там установить, потом объявить американцам, сначала по дипломатическим каналам, а затем и публично, что там стоят наши ракеты. И это сразу поставит их на место!»

Действительно, соотношение количества межконтинентальных ракет было далеко не в нашу пользу, хотя Хрущев и любил говорить, что они у нас производятся на конвейере «как сосиски». А здесь — сразу все изменится, не количественно, но качественно. Любое нападение на Кубу будет означать и неизбежный ответный удар по территории США. А приведет это к тому, что им придется отказаться от любых планов нападения на Кубу».

Советские ракеты Р-12, Р-14 и ракетная установка «Луна» с ядерными боеголовками возникли в ответ на турецкие и итальянские ракеты «Юпитер»! Именно поэтому Хрущев предложил Кубе для защиты именно ракеты, а не какое-либо другое вооружение!

Стали обсуждать на Политбюро. Анастасу Микояну план показался очень уязвимым. Такую вещь, как двадцатиметровые ракеты, трудно скрыть: вдруг обнаружат? Скептически о плане Хрущева отозвался и А. Громыко, а остальные просто молчали (см. С. Микоян. «Анатомия Карибского кризиса»). А министр обороны Родион Малиновский «поддакивал во всем Хрущеву и говорил, что советские ракеты на Кубе — это отличная идея». В качестве весомого аргумента Родион Малиновский пояснял, что американские ракеты «Юпитер», размещенные в Турции, могут достичь жизненно важных центров Союза — Москвы и Ленинграда — всего за десять минут, в то время как нашим межконтинентальным ракетам нужно не менее 25 минут для того, чтобы нанести удар по американской территории, нужна база поближе к Штатам.

Однако позже маршал Родион Малиновский говорил (цит. по «Стратегическая операция «Анадырь». Как это было». Под общей редакцией генерал-полк. В.И. Есина. М., 2000, с. 27): «Я тогда свято верил Н.С. Хрущеву, что установка советских ракет на Кубе служит только делу спасения Кубинской революции, но задним числом понял, как и Фидель, что в планы Хрущева входило прежде всего обеспечение безопасности СССР и стран социалистического лагеря, включая Кубу, сама Куба не была самоцелью операции по переброске ракет через Атлантику».

Впрочем, факт того, что, согласившись принять советские ракеты, Куба вступает в очень опасную Большую Игру, понимал и Фидель. На конференции, посвященной ракетному кризису в 1992 году, кубинский команданте сказал: «Для нашей защиты хватило бы и более простого вооружения. Но мы понимали, что Союз будет помогать нам лишь на условии принятия этих ракет, и не могли от них отказаться, хотя в этом случае Куба превращалась в советскую военную базу, а это означало уплату слишком дорогой цены за нашу свободу и революцию, и это плохо отражалось на имидже нашей молодой страны» (см. «Стратегическая операция «Анадырь». С. 29).

Именно из-за того, что речь шла не только о защите Кубы от агрессии США, ной о Большой геополитической игре Союза против Запада, никому из окружения Никиты Хрущева не пришло в голову предложить дешевый и неопасный вариант защиты Кубы от американской агрессии — отправить на остров крупную воинскую часть и простое вооружение против возможного американского десанта.

Очевидно, что окружение советского лидера понимало, что Хрущев решил сыграть в рискованную игру не столько в пользу Кубы, сколько против Турции и Италии, выступавших на стороне США!