Сам хозяин тела, закономерно прибывал в отключке, что не мало меня радовало. Лежал бочком на нарах, верхняя, должно быть любимая полка. Серые блочные стены исписанные похабщиной, плакаты с женщинами в неглиже. Витража, как такого не было, небольшое окошко с мощной решеткой.

Да, батенька, по вам психиатр плачет. Или тюрьма настолько въелась в сознание, что и внутренний мир неволя⁉ У Смоленкова, была просто серая комната, тезка отличался светлым и просторным залом, к Насте, слава богу, не заглядывал. А Саня — вор, соответствовал профессии. Кто знает, может он и дома на нарах спит? Хотя я знал… Поторопился спеленать его в смирительную рубашку и поместил в глухой бетонный колодец, способ проверенный.

Минута тридцать секунд…

Пора закругляться, Армен с Илюхой красноречиво поглядывали на меня, похоже ждут команды.

Пятьдесят секунд…

— Пора! — волшебное слово подействовало моментально, витринщики с набитыми баулами, заторопились к нам с Зарой.

— Слава тебе, господи! — облегченно высказалась полная тетка, лежащая как колобок, метрах в пяти от Зары.

Армен вопросительно глянул на меня, я лишь махнул на нее рукой.

Двадцать!

Выходим на улицу, подлетает Тормоз на фургоне. Тормоз не потому, что тупит, он просто помешан на автомобилях. И баба не нужна, все разговоры только о деталях, моделях.

Десять!

Грузимся и деру… В салоне стоит напряженная тишина, еще ничего не закончено, все об этом знают и лишь лихорадочно снимают маски. Фургон заезжает в проходной двор, нас ждет тонированная газель, за рулем Леха, младший брат Тормоза, иногда его зовут братом два. Шестеро, включая водителя срываются с мест, вместе с добычей, мы с Арменом, вскрываем канистры с уксусной эссенцией, противогазы на морды, поливаем содержимое салона.

Все движения четко слажены, десятки раз отрепетированы. Уложились в восемь секунд, все деру! Не зря месяц в промзоне тренировались, все знают, что делать и понимают друг друга по взгляду. В газели обстановка явно стала веселее, народ начал улыбаться. Илюха, в веселом порыве, хлопнул Армена по плечу.

— Ну что русский, по коньячку сегодня? — тот же, в свою очередь и не думал обижаться, а лишь поддержал.

— Да армян, заслужили!

Все знали эту безобидную шутку, но все равно, салон взорвался дружным смехом. Людей можно понять, таким нехитрым способом они избавлялись от накопленного напряжения.

Омрачала атмосферу лишь Зара, хмуро уставившись в окно, она не реагировала на остальных. Отвлекать ее от самобичевания, никто не собирался, сама должна переварить и сделать выводы.

Кстати, о последних, мне же пора! В конторе отчеты ждут.

Благодаря вселению в Алексеенко, я узнал все об этой команде, в первую же минуту. А вот что изложить в отчете, решать только мне. Прикрыв глаза, и поудобнее устроившись на сидении, я заглянул в «камеру», поспит еще какое-то время, надо бы его освободить, вдруг сам не сможет!

Ну что ж, все дела закончены. Теперь дом, милый дом…

Глава 21

Что бы попасть в Москву на месяц вперед, необходимо вернуться в карман. Так было раньше, теперь же, я могу вернуться, минуя точку «б». Немного боли, и ты на месте, вполне терпимо.

Представил кабинет Набиулина, и вуаля — пропал шум мотора, исчезли запахи душного салона, болезненные ощущения были уже не такими сильными. Начинаю привыкать? Или это адаптация самой системы? Несколько мгновений в вакууме. Хлоп… Полковник влепился в меня ошарашенными глазами.

— Ты что творишь, лейтенант? — начал было он неуверенную атаку, глядя то на меня, то на часы. — Кто санкционировал все эти перезаходы? — продолжал полковник.

— А кто так портал настраивает? — пошел я в наступление. — В первую же секунду по морде, затем здоровенным ботинком по печени! Как вам такой переход? Мне просто пришлось проявить инициативу!

Набиулин в кабинете был не один. Гений с внешностью безумца, Кречетов, смотрел на меня с академическим восхищением и обожанием, от подобного взгляда мне стало не по себе.

— Шесть минут двадцать три секунды! Ровно столько вас не было, — произнес он. — За это время, вы совершили три перехода! А с крайнего вернулись, не заходя в портал!

— От звонков начальства, все телефоны уже красные! — внес свою лепту полковник. — Так что ждем гостей. Ну и каковы же результаты? Очень хочется знать, за что получать по шапке от начальства!

— Я знаю где их искать, все необходимое изложу в отчете!

— Неужели все так просто! — воскликнул Набиулин. — Несколько десятков профессиональных сыщиков, копают уже месяц, и не добились результатов! А вы за несколько минут раскрыли дело⁉

— О, поверьте мне товарищ полковник, это было не просто. После всех этих вселений, мне очень хочется сходить в душ, или лучше в баню! Но боюсь, что это не поможет.

Меня слегка передернуло, когда вспомнил тренера по фитнесу. Профессор же с полковником, удивленно переглянулись. Я все-таки взял себя в руки и уселся на ближайшее кресло.

— Вы вселились в одного из грабителей? — спросил Андрей Юрьевич и подсел на соседнее кресло, привычно закинув ногу на ногу.

— Первая попытка была неудачной, попал в мелкого клерка, тезку. Когда меня грубо уложили на пол, стало понятно, что это провал, даже голову поднять не дали, я мог только слушать. Сами понимаете, толку от этого мало. Пришлось делать перезаход.

Кречетова прямо потряхивало, от научного возбуждения.

— Не обращайте внимания, молодой человек, — проговорил он, заметив мой взгляд. — Просто вы очень обыденно рассказываете о невероятных вещах. Откуда вам известно значение рун и порядок их построения? Наши специалисты по древним языкам, бились над расшифровкой не один месяц!

— Руны знаю. Но откуда? Не знаю! — скаламбурил я, все еще находясь в легком возбуждении, от проделанной работы.

— Полный отчет по операции, — высказался Набиулин, сверля меня негодующим взглядом. — Через час он должен быть у меня на столе!

— Так точно, товарищ полковник! — отчеканил я, не вставая с кресла, уже смиряясь с нудным часом.

Профессор же, тем временем, не отставал.

— Как вы воспринимаете чужую память? Поймите… — он посмотрел умоляющим взглядом, — Для меня это, просто не паханое поле, огромный научный интерес!

— Как-как… — в задумчивости я потер челюсть, фантомная боль все еще присутствовала, — Информация начинает поступать в первые же секунды, как только я осознаю себя в чужом теле. Не проходит и минуты, а мне известно об этом человеке все, что знает он сам и даже то, что забыл или видел краешком глаза, но выбросил из памяти за ненадобностью. Все это в моем представлении, разложено по папочкам, которые стоят на полочках. Надо лишь открыть и посмотреть.

Взгляд ученого стал еще