– Будет машина, – ответил Вася и не задал ни единого вопроса. Забрать ребенка из роддома, встретить друга с Украины, грабануть киоск, завалить нехорошего человека – все это не имело ровно никакого значения. По характеру Вася был улыбчив, но не весел, при любом разговоре, за бутылкой или за семечками на дворовой скамейке, Вася улыбался, кивал головой, иногда даже сочувственно цокал языком, но при этом как бы отсутствовал. Ему неинтересны были эти разговоры, он ценил само общение, участие в беседе, ему льстило внимание к нему. Похоже, он весь был еще там, в заключении, там он остался прежний – заводной, рисковый и вечно в поисках справедливости, как он ее понимал тогда еще, до суда. Оттуда он вернулся другим человеком, таким вот, отсутствующим.

– Вася, – напомнил ему Михась по телефону. – Машина нужна.

– Будет, – ответил Вася.

– Часа на два...

– Пятьдесят долларов.

– Годится, – Михась оценил скромность суммы.

– Где-то около четырех сегодня.

– Буду.

– У нашего подъезда.

– Понял.

– Ну, пока.

– До скорого, – ответил Вася и положил трубку.

Он не спросил, куда ехать, с кем, по какой надобности, и, кажется, был даже благодарен Михасю за то, что тот не стал ему всего этого рассказывать. А деньги запросил действительно небольшие, учитывая добрые отношения с соседом. До четырех часов он что-то смазал в машине, что-то подтянул, завернул посильнее какие-то гайки, подкачал колеса, съездил на заправочную станцию и наполнил бак бензином. Потом сверил часы в машине, освободил багажник от ненужного хлама и ровно в четыре часа стоял рядом с Михасевым подъездом.

Появились Михась с Аликом.

Оба были сосредоточенные, неразговорчивые, словно бы озабоченные чем-то важным. Вася это понял сразу и молча поднял кнопки запора дверей.

– Привет, Вася, – сказал Михась, усаживаясь на заднее сиденье.

– Привет, коли не шутишь.

– Отшутился, – тяжко вздохнул Михась, сдвигаясь к дверце – рядом усаживался Алик.

– Куда путь держим? – Сам того не замечая, Вася часто разговаривал обкатанными словесными блоками. То ли ему так больше нравилось, может быть, он в такие моменты казался себе даже остроумным. Но скорее всего проявлялась привычная отстраненность – такие блоки позволяли создавать видимость участия в разговоре, хотя на самом деле он в разговоре не участвовал, опять же сам об этом и не догадываясь. Такой вот человек получился после трех лет отсидки. Бывает и хуже, иногда такие странные существа на волю выходят...

– Кутузовский проспект, – сказал Михась.

– О, как давно я не был на Кутузовском проспекте, – горестно произнес Вася.

– Вот и побываешь, память освежишь.

– А дальше куда?

– На Кольцевую дорогу вправо.

– Будет сделано, – кивнул Вася. – Какой-то ты сегодня невеселый... Ни шуток, ни прибауток... Случилось чего?

– Случится, – ответил Алик.

– Значит, все впереди?

– Уже не все, – тяжко вздохнул Михась и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. – А через километр поворот к Кунцевскому автоцентру, – проговорил Михась.

– Понял.

– Проезжаешь сквозь этот самый центр и въезжаешь в Немчиновку. С тыла. В нее теперь только с тыла можно заехать. Парадный въезд с Можайки перекрыт.

– И это правильно, – заметил Вася.

– Почему правильно? – взвился Алик.

– Было бы неправильно – не перекрывали бы.

В общем, добрались до Немчиновки.

Миновали Кунцевский автоцентр, проехали мимо обелиска, мимо озера, нашли улицу Советскую, ворота, за которыми возвышался ангар и остановились в тени придорожных деревьев. Вася понял, что ребята разговаривать не склонны, увидел непривычную для них нервозность и надолго замолчал, за что и Михась, и Алик были ему только благодарны.

– Постоим, подождем, – произнес Михась, и по его тону Вася догадался, что вопросов действительно задавать не надо.

Как выяснилось, приехали рановато, где-то без двадцати пять. На такие дела лучше приезжать вовремя, чтобы не светиться, не привлекать внимания. Но так уж получилось, перестраховались. Опять же дорога новая, опасались пробок, но все прошло как нельзя лучше, не считая этого вот преждевременного прибытия.

Михась вышел из машины, прошелся по обочине – после долгой езды в душной машине захотелось вдохнуть свежего воздуха. Воздух здесь и в самом деле оказался гораздо свежее, чем в раскаленной Москве. Алик выходить из машины не стал, только распахнул дверцу в сторону деревьев и опустил ноги в траву, сам оставаясь в машине. Что-то подсказывало ему, что не надо бы показываться всему белому свету, ни к чему это. Михась же вышел, но только ради свежего воздуха, он хотел показаться невидимому заказчику – мол, прибыли, все по плану, все путем.

Зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал Михась, входя в заросли кленового кустарника.

– С прибытием вас, – услышал он из трубки знакомый голос и понял – колотится мужик, нервничает. Ну-ну, подумал Михась усмешливо. Видно, не каждый день ты такие вот делишки проворачиваешь. Привыкай, дорогой, привыкай.

– У вас все в порядке? – спросил Епихин.

– Вроде как бы того, – Михась почувствовал, что сейчас вот, в эти секунды он сильнее, спокойнее, тверже.

– Не светился бы... Сядь лучше в машину.

– Так ведь и вышел-то, чтобы тебе показаться.

– Показался, и хватит. Когда он выйдет, я позвоню.

– Ждем с нетерпением, – и Михась отключил связь.

Возле ворот, выкрашенных бурым суриком, стояло около десятка машин. У некоторых стекла были затемнены, в некоторых сидели люди, но на расстоянии да еще за бликующими стеклами распознать, конечно, никого было нельзя. Вполне возможно, что в одной из машин сидел и заказчик, выбрав себе такое вот место для наблюдения – он видел Михася на противоположной стороне улицы, мог легко распознать клиента, когда тот выйдет из калитки.

Жизнь у ворот шла своим чередом – отъезжали машины, подъезжали другие, из калитки выходили люди. Рабочий день заканчивался. Михасю из кленовых зарослей, в которых Вася остановил машину, хорошо была видна небольшая площадка у ворот, и он с интересом наблюдал за жизнью, неспешно протекающей перед его глазами.

Неожиданно зазвенел мобильник на сиденье машины. Михась и Алик одновременно глянули друг на друга, потом повернулись в сторону ворот.

– Слушаю, – с нарочитой неторопливостью произнес Михась, включив связь.

– Видишь? – скорее прошипел, чем произнес Епихин. – Видишь?!

– Вижу... Народ толпится...

– Мужик в белой полотняной кепке... Вот сейчас он проходит мимо красного «Жигуля»... Видишь?