имя Дымочка, охотно потрусила следом, давая мне возможность разобраться с поводьями.

Через некоторое время я обнаружила рядом, стремя в стремя, едет господин Евстрацкий, чтоб его гаргулья поцеловала.

Часть 27

Едем, молчим. Молчим и едем, потихоньку отставая от основной кавалькады. Хорошо, что лошади спокойные, привычные в частой смене наездников. Господин Евстрацкий разговор начинать не торопился, помогать я ему не собиралась даже с целью побыстрее отделаться от неприятного спутника.

Из рассказа подруги я уяснила, что Лизавета не была знакома с Евстрацким в юности. Нынче же познакомить нас официально никто не озаботился, вдолбленные этикетом рефлексы требовали игнорировать настырного типа, а настырный тип, по прокурорской, видимо, привычке ждал, что я не выдержу давления молчанием и начну каяться во всех грехах начиная с разорванного в детстве кукольного платья. Ну-у, тут он прогадал, вбитый папенькой навык молчать и ждать, пока со мной заговорят остался, и, кажется, впервые принес пользу. Атмосфера напряженной неловкости сгустилась до такой степени, что лошади забеспокоились.

— Где вы учились ездить верхом?

Я лишь молча и безразлично посмотрела на нежеланного спутника. Вопрос, заданный резким, как выхлест бича, тоном честного ответа не имел. Да и отвечать хаму я не собиралась. Можно было бы поднять Дымочку в галоп, но бегство унизительно. А вот успокоить лошадь не помешает, вон как ушами прядает, бедняжка, чувствует, что наездница злится.

— Я задал вопрос!

Не выдержал-таки, первый раунд я выиграла, теперь можно и поговорить. До места остановки кавалькады осталось минут пять-семь езды, это время нетрудно продержаться.

— Вы бы, для начала, поздоровались. И представились. А заодно тон смените, ваши манеры неприятны.

— Можно подумать, вы не знаете кто я! Отвечайте!

Хм, если судить по Ирине, то среди юристов дураков быть не должно. Неужели я выгляжу настолько слабой, что на меня можно вот так запросто давить? Может быть, и слаба, но у Лизаветы есть репутация дамы с характером, господину Евстрацкому вполне известная. Так почему он себя так ведет? Пауза опять затянулась.

— Евстрацкий Георгий Леонидович, здравствуйте! — Изобразить издевательский поклон сидя в седле довольно затруднительно, меня не впечатлило, — соблаговолите ответить на вопрос.

— Ёрничать изволите, господин прокурор? — Тон Селитеры, с улыбкой говорящей великосветские гадости, можно сказать, удался. — В данный момент я вижу перед собой человека, общаться с которым не хочу. Но вы можете попытаться меня переубедить.

— Это легко, госпожа Варнаева. На лице вашего, только что усыновлённого ребнка, следы побоев. Этот факт находится в зоне интересов ювенальной юстиции. Могу посодействовать, чтобы, интерес этот стал реальным.

— Можете, — согласиться с деланной светской легкостью было непросто, — на вопрос о моих навыках всадника я отвечу тоже им, а не вам.

Да что же ему надо, раз он до угроз докатился?! А, почему бы собственно не спросить?

— Что вас заставляет вести себя со мной, как с арестанткой? Шантаж — это особый навык всех прокуроров, или вы особоодаренный? — Трудно поверить своим глазам, но на лице господина Евстрацкого мелькнула досада. — Отвечайте! Немедленно! Что вам от меня надо?

— Как я понимаю, ответа я от вас не дождусь.

Правильно понимаешь, не стану разговаривать в таком тоне, и точка. Но и бегать не буду, а если удастся, то нервы потреплю. За Иринку. Было даже немного жаль, что мы доехали до места всеобщего сбора, меня разобрал кураж противостояния, казалось, если выдержу этот натиск, выиграю, наконец у папеньки с Селитерой и смогу жить дальше. С высоко поднятой головой.

От пока невидимой реки тянуло специфическим запахом, а еще пахло костром и чем-то аппетитным. По луговине перемещались крепкие мужчины, подготавливая какое-то действо. В толпе я увидела Петра и Краша, и невысокую, чуть выше Димы, хрупкую девушку. Помимо миниатюрности, она выделялась длинными светлыми волосами, поднятыми в высокий хвост на макушке, обтягивающей одеждой, козырьком-бейсболкой и сапогами. Кто-то учтиво взял мою Дымочку под уздцы и я спешилась, не дожидаясь помощи.

— Мы недоговорили, — многообещающе прошипел господин Евстрацкий, было уже не до него, на меня вихрем налетел Димка, тараторя о мишенях и чучелах, о спуске к реке и мостках, с которых можно нырять.

Река, это хорошо, купальники мы прихватили. Девушка, так привлёкшая мое внимание, неожиданно направилась в нашу сторону. Нет, пожалуй, не девушка, вполне зрелая женщина, одного возраста с Ириной. Эх, никак не могу приучиться думать о себе, как о весьма взрослой особе.

— Здравствуйте! — Громкое, можно сказать, зычное, приветствие странной леди совсем не соответствовало ее субтильному облику, — как я рада, что у нас сегодня в гостях дамы, а не только бурлящий тестостерон. Давайте знакомиться, я Раиса, жена Саши Никифорова.

— Эля, Елизавета Варнаева, здравствуйте, — мне было неловко так пялиться на это хрупкое создание, я бы сказала, эфемерное. Но этот голос! Господи, куда там помещается столько голоса?!

— А это, — деликатно подсказала Раиса, указав на Димку, прижимающемуся к моему боку.

— Мой сын, Дмитрий.

— Жаль, что наши сорванцы сейчас на море, была бы тебе компания, парень. — Раиса добродушно терпела мое не слишком тактичное рассматривание. Нет, эфемерной она не была, маленькая — да, но сильная и подвижная. На ум пришло слово — тренированная. Не красавица, но непривлекательной ее назвать было нельзя, овальное личико, твердый абрис губ, опрятный крупноватый нос. И очень много жизни в веселых серых глазах.

— Вы уже познакомились с Ириной, где она?

— Спутница Фрола? Да! Такая серьезная, даже страшно немного! — Раиса заговорщики подмигнула. Я поняла, что полажу с этой женщиной, с ней похоже, невозможно не поладить.

— А почему вы в сапогах? — Оставалось только закатить глаза и извиниться, Димка в своем репертуаре.

— Утром роса была, в сапогах удобнее. Потом тренировала Черемиза, на нем — в лучше в сапогах. — Объяснение этой загадочной фразе дал подошедший Скиф.

— Черемиз, это мустанг. Злой, как черт. Только Риска с ним ладит. Без нее даже меня в денник не пускает.

— А мустанг, это сорт коней?

— Не сорт, Димка, а порода. Сорт, это у травы всякой, — смешки ребенка нисколько не смутили, он с вопросительным восторгом таращился на Скифа, — мустанг, это американская порода. Его хозяин, немец, приехал на соревнования, что будут в соседней области. Риску он давно знает, вот и оставил коня у нас на постой.

Объяснил, называется, но ничего, потихоньку разберемся.

— Пойдемте перекусим, — примирительно сказала Раиса, а я вдруг поняла, почему супруг назвал ее Риской. Ну какая из нее Раиса? Раиса, это нечто более масштабное, какая-то мистическая сила была в этом имени. А риска, это маленькая черточка, вроде ничего особенного, но одной-единственной