ты всё равно это сделаешь. Сегодня нам, действительно, кажется странным опыт какого-нибудь средневекового святого, который носит на себе цепи, потому что перед нами есть пример современных святых, которые, не нося на себе цепей, носили бремена друг друга с гораздо большей пользой для людей, их окружающих, чем средневековые угодники носили эти цепи. И в самом деле, ни княгине Елизавете Федоровне, ни архиепископу Луке, ни Максимилиану Кольбе или святой Эдит Штайн не нужно было носить придуманных цепей. Они, служа своим близким, служа людям и принимая на себя самые тяжелые испытания, потому что не считали возможным от них отказываться, носили бремена друг друга, а не железные цепи. Именно это отличает тот псевдоаскетизм, о котором говорит здесь апостол Павел, от подлинного аскетизма, который проявляется прежде всего в служении другому, в служении человеку, который нуждается в нашей помощи, который без нашей помощи просто погибнет. Эта очень трудная тема псевдоаскетизма затронута в Послании к Колоссянам и отсутствует в Послании к Ефесянам.

Если говорить о Послании к Ефесянам в целом, то оно по стилю гораздо торжественнее, чем Послание к Колоссянам: оно, я бы так сказал, литургично, оно местами звучит, как стихи, оно написано ритмизованной прозой, оно написано временами не только торжественным, но и витиеватым языком, напоминающим, если так можно сказать, церковное пение. И если в Послании к Колоссянам есть слово церковь, которое звучит здесь два раза, то в Послании к Ефесянам оно становится от начала до конца сквозным, ключевым словом. Значит, это послание не просто о Христе, Который присутствует в мире и среди нас во все дни до скончания века, но это послание о присутствии Христа в Церкви. И второе ключевое слово этого послания – слово тайна. Значит, можно так сказать, что это послание – о тайне Церкви, которая есть Христос, присутствующий в мире.

Есть еще одно, очень трудное место в Послании к Ефесянам, которое нуждается в серьезном комментарии и серьезных замечаниях. Я, правда, когда-то эти замечания делал, но всё-таки повторю. Апостол говорит: «…Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, всё преодолев, устоять» (Еф 6: 12–13). И дальше, отталкиваясь от образов из Книги пророка Исайи (это начало 11-й главы), Павел довольно подробно развивает тему «всеоружия Божьего»: возьмите щит веры, и шлем спасения, и меч духовный. Всё, что касается этих трех элементов: щита веры, шлема спасения и меча духовного, – взято прямо и непосредственно из книги Исайи.

Но до этого апостол говорит: «…Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф 6: 12). И очень часто, отталкиваясь от слова брань, мы говорим о духовной жизни как о войне. Мы уподобляем человека, вступившего на путь духовной жизни, воину. Но надо сказать, что здесь употреблено не слово μάχη – битва, брань, драка, борьба, а слово πάλη (отсюда παλαίστρα – гимнастическая школа, а также площадка для занятий борьбой). Это борьба спортсмена на палестре. И вообще апостол Павел очень любит термины из жизни атлетов. Подвиг у него – это ἀγών, это не сражение каких-то там гомеровских героев на поле брани, не сражение воинов во время войны, а состязание двух атлетов. И течение духовной жизни – это бег, δρόμος. Он говорит: подвизаюсь, сражаюсь ἀθλέω, то есть действую, как атлет. Он употребляет слово ἀγωνίζομαι – бороться на палестре, и т. д. То есть оказывается, что постоянно, не только в этом месте Послания к Ефесянам, но вообще в посланиях Павла, для описания духовной жизни употребляются чисто спортивные термины.

Вероятно, этот человек, воспитанный в традиционном фарисейском учении, оказавшись в эллинистическом мире и увидев, что такое спортивные игры, чрезвычайно заинтересовался ими именно с точки зрения того, что это такая борьба, где нет окровавленных тел, где нет мясорубки, где нет смертоубийства и, в конце концов, где есть победители, но нет побежденных, где нет ненависти, где нет злобы, где нет убиения, потому что вы знаете, что культура спортивных игр у греков была чрезвычайно высока. И, конечно, такие элементы в спорте, которые и сейчас иногда дают себя знать, как ненависть, озлобление одного спортсмена против другого, для античности были исключены. В античном спорте – и Павел об этом знает – бывают победители, но не бывает побежденных. Это очень важный, по-настоящему важный момент. Поэтому именно спортивной борьбе, а не войне уподобляет духовную жизнь апостол Павел. Никаких сравнений с войной у него нет. Это, скорее, для поэзии характерно, где Овидий сравнивает участь влюбленного с участью солдата. У апостола Павла в Церкви этого нет. Так что запомните, что борьба – это πάλη.

И на самом деле: трудно понять, почему такой книжный человек, как апостол Павел, и такой мирный человек, как апостол Павел, вводит военные сравнения, но как-то легче понять его сравнения из спортивного словаря. Вот он, человек, воспитанный в традиционном талмудическом духе, вдруг оказывается в греческих городах, обнаруживает для себя это абсолютно неожиданное явление – античный спорт – и понимает, что в нем есть что-то, в высшей степени напоминающее духовную жизнь. Нам это не очень просто принять, потому что мы привыкли смотреть на спорт как на нечто безбожное, а вот апостол Павел сравнивает его с духовной жизнью. Но если говорить о том, чту безбожно, то война, конечно, безбожнее, чем спорт, это совершенно ясно. Для этого не требуется быть образованным богословом – это ясно каждому. Так что давайте запомним: духовная жизнь – как борьба на палестре.

Церковь – это Тело Христово, и у Церкви есть своя тайна. Через Церковь Бог открывает тайну Своей воли, говорит апостол, чтобы всё соединить под главою Христом (см. Еф 1: 9–10); через откровение, восклицает он дальше, мне возвещается тайна, – и продолжает: тайна, которая прежде не была известна людям, но ныне открыта (см.

Еф 3: 2–5). Это тайна домостроительства Божьего, это тайна Евангелия, которую дано возвещать апостолу в Церкви. И, строя Свою Церковь, Господь открывает тайну Своей воли. Мы молимся и, читая молитву Господню, говорим: «Да будет воля Твоя!» Тайну Своей воли Христос открывает в Церкви – в Церкви, которая, во-первых, есть Его Тело. Это первое из трех определений Церкви, которое дает апостол Павел в Послании к Ефесянам.

Во-вторых, «Тело Его, полнота Наполняющего