голос садится. — Мне никогда не была безразлична твоя жизнь.

— Это уже неважно, ты и так все понял. Погоди. Куда ты меня везешь?

— А ты как думаешь?

Поворачиваю голову, как в замедленной съемке, и смотрю на Титова, а тот ведет машину, не глядя на меня.

Когда мы приезжаем к его дому, я даже не могу поверить в это. Он реально привез меня к себе?

Герман открывает дверцу, помогает мне выйти, крепко берет за руку и ведет к лифту, нажимает на кнопку своего этажа, а сам прижимает меня к себе, будто боится, что я исчезну.

Я прикрываю глаза и дышу полной грудью.

Едва мы заходим в квартиру, Герман говорит:

— Прости меня, Тами.

— За что?

Вместо ответа он накрывает мои губы своими и вжимает меня в стену тускло освещенного коридора.

Глава 31. Фантазер

Герман

Весь вечер я не могу отойти от Тамилы. Как пес брожу за ней, тащусь на невидимом поводке.

Все, что было значимым за последние годы, меняет цвета, тускнеет. Рывки в карьере? Достижения? Выгодные контракты?

Все теряет смысл, когда я смотрю на то, чего так и не смог добиться, осознавая, что важным всегда оставалась лишь она одна.

И как я сразу не понял, не осознал, что самой нужной, эпицентром всего была Тамила? Годами разменивал себя на других женщин, выискивая в них черты той самой — первой и сильной, бессмертной любви.

Искал и, как это было очевидно, не находил. Везде стремился отыскать родные глаза и руки, но вместо этого брал то, что оказывалось суррогатом.

Тамиле не легче.

Я вижу, что ее ломает. Вижу по взгляду, нервному накалу, который ощущается очень явно. Ее тянет ко мне, но она делает все, чтобы избежать моего общества. Бежит, как когда-то я бежал от нее.

Но я упустил слишком много времени, поэтому не могу дать ей ни минуты больше на поиск себя и разбор своих ощущений. У меня просто не осталось этой возможности и запасных шансов.

У нее другой, я знаю.

Тот, который ее не любит. Тот, кого не любит она. Она пока не поняла, что их разрыв — дело нескольких часов, потому что больше я не отпущу ее к нему.

Как довез нас до дома и не вписался никуда — не знаю. Вел тачку на автопилоте, уговаривая себя не смотреть на Тамилу, на то, как она теряет рядом со мной защитные оболочки одну за другой, как обнажает передо мною душу.

Квартира пуста, следов пребывания Инессы не осталось. После того, как я выставил ее за порог, вызвал клининг, они сделали генеральную уборку. Так что я спокойно везу сюда Тамилу.

В лифте глаза заливает красным. Как пелена…

В квартире все запреты срывает, тормоза отказывают напрочь.

— Прости меня, Тами.

За что я прошу прощения?

За то, что было. За слабость и трусость. За то, что тогда, много лет назад, не нашел сил, слов, чтобы исправить все. Оставил, хотя уходить не хотел. Жизни не видел без нее, но все-таки послушал ее, не стал ломать.

За то, что в течение стольких лет не смел подойти, даже подумать о будущем с ней.

На самом деле, шанс на исправление ошибок всегда есть. Мне потребовалось тринадцать лет, чтобы им воспользоваться.

Прошу прощения за то, что хочу сделать в будущем. Присвоить то, что и так мое. Ее.

Толкаю ее к стене, набрасываюсь с поцелуем. Тамила вся как оголенный провод, между нами искрит. Кислород выжигается, за грудиной горит, в висках пульсирует.

Сжимаю зубами ее пухлые, сладкие губы и стону. Господи, как я скучал по ним. Сдыхал, прокручивая в голове серые картинки воспоминаний.

Тамила кусает меня в ответ, пальчиками впивается в плечи, а я поднимаю ее под бедра и располагаюсь между ее ног, удерживая на весу.

Запахи, стоны, мысли — все смешивается, превращаясь в единое целое.

Разрываю поцелуй и веду губами по скуле, прикусываю кожу на шее. Тамила реагирует остро, откидывает голову назад, подставляя свое тело для поцелуев.

Ее грудь вздымается от частого дыхания, оставшаяся целой единственная бретелька спадает по плечу, платье ползет вниз, и я с поцелуями спускаюсь туда же, ныряю в декольте.

Ставлю ее на ноги, нащупываю молнию, тяну собачку вниз и убираю руки. Платье светлой волной спадает к ногами Тами, открывая мне невероятный вид на превосходное тело.

От этой картины у меня аж перехватывает дыхание. Деталей не видно, потому что в квартире полумрак. Но даже бликов уличного освещения, которые попадают в окна, достаточно, чтобы восхититься.

Тамила не позволяет мне двинуться, шагает вперед. Решительно хватается за мою рубашку и принимается теребить пуговицы. Пальцы ее не слушаются, поэтому я расстегиваю манжеты и рывком снимаю с себя рубашку, отбрасываю ее в сторону, а сам подхватываю Тами на руки.

До спальни дойти не успеваю — роняю ее прямо на диван в гостиной, а сам нависаю сверху. Провожу руками от шеи до бедер с нежной кожей.

— Котенок, ты такая… воспоминания о тебе — ничто по сравнению с оригиналом, — восхищаюсь ею.

— Фантазировал обо мне? — усмехается, зараза.

— Каждый день, — выпаливаю честно и снова целую.

Глубже. Горячее. Неистовее.

Поцелуй превращается в пытку, и я стягиваю с нее чулки, белье. Восхититься еще раз не успеваю, потому что здравый смысл покидает голову, и я срываюсь в животную страсть.

Вхожу в нее одним размашистым толчком. Тамила вскрикивает, хватается за меня, а я прижимаю ее к себе. Ближе, теснее, возможно даже на грани боли.

Сходим с ума, переплетаемся друг с другом, не в силах разорвать эту связь.

Разрядка происходит быстро, обжигающе-ярко. Тамила дрожит подо мной, а я утыкаюсь носом в ее волосы, дышу ею. Делаю то, о чем мечтал много лет.

Запоздало понимаю, что не позаботился о защите. А потом ловлю себя на мысли, что и не нужна она. Пусть будет еще ребенок. Отличный возраст, чтобы стать отцом снова.

Из последних сил передвигаю сонную Тамилу к спинке дивана, а сам ложусь рядом. Натягиваю на нас плед и вжимаю Тами в себя.

Глава 32. После другой женщины

Тамила

Пробуждаюсь оттого, что меня целуют.

Пальцы нахально пробираются меж моих бедер, размазывают влагу. Распахиваю глаза и одновременно ахаю от неожиданной разрядки.

— Вот так. Давай, котенок.

Прикусываю губу, чтобы сдержать стон, но Герман отбирает у меня ее и закусывает своими зубами.

Зарываюсь пальцами в его волосы, не давая