Ева прижала ладонь ко лбу, словно пытаясь лучше вникнуть в смысл только что услышанного.

— Постой, неужели ты хочешь сказать, что твой отец и эта девушка…

— Да, именно так, они стали любовниками, — бесстрастным тоном перебил ее Марсель.

— Но этого не может быть, — уверенно возразила Ева. — Кто тебе рассказал эту чудовищную выдумку? Ты не должен верить сплетням.

— А своим глазам, им я тоже не должен верить? — спокойно проговорил он.

На несколько мгновений Ева растерянно умолкла. Затем еле слышно спросила:

— Так ты действительно видел их вместе?

— Да, через несколько дней после того злосчастного ужина. Они не могли предположить, что я вернусь с занятий на два часа раньше. Сначала я услышал какой-то шум в своей комнате, потом голоса. Они говорили обо мне. Радовались тому, что я их познакомил. Ведь иначе они могли бы и не встретиться. Услышав это, я осторожно приоткрыл дверь и увидел их в своей постели. Что было потом, я не могу отчетливо вспомнить до сих пор. Каждый раз, когда я пытаюсь напрячь свою память, перед глазами мелькают какие-то неясные, хаотичные тени, словно образы давнего кошмарного сна. Но зато я до мельчайших подробностей помню, каким я стал, когда несколько месяцев спустя вернулся из Швейцарии, куда меня отослал мой заботливый отец с целью поправки моего хрупкого здоровья. Я стал таким, каким ты меня впервые увидела в отеле «Патриций».

Я стал шутом, самозабвенно выступающим в этом амплуа. Поначалу я просто прятался за эту маску, чтобы окружающие не могли заметить грусти на моем лице, а потом она мне заменила мое истинное лицо. Она стала моим вторым «я», полностью вытеснив первое, о котором даже я сам начал постепенно забывать. Пока не познакомился с тобой. Хотя поначалу я пытался сопротивляться. Я вел себя все так же, изображая избалованного папиными деньгами болвана. Тем более что в действительности так оно и было. После моего возвращения в Лимож отец, чтобы хоть как-то загладить свою вину, беспрекословно исполнял любой мой каприз, не задумываясь о его стоимости. Единственное, чего он не мог купить для меня, так это прежнюю веру в любовь. Но по воле судьбы я получил ее из твоих рук, как нежданный дар.

Ева хотела было что-то возразить, но Марсель жестом остановил ее.

— Не надо, прошу тебя. Я знаю наперед все, что ты скажешь. А вот ты наверняка не догадываешься о продолжении моего рассказа. Ведь в тот день, когда мы впервые встретились с тобой, я и не думал, что эта встреча все изменит для меня. Что она заставит меня снять шутовскую маску, с которой я так долго не расставался. В первые несколько часов после нашего знакомства я пытался убедить себя, что то чувство, которое вдруг возникло в моей душе, не больше чем очередной каприз, сиюминутная прихоть. Но потом, после той сцены с виноградным соком, которую ты разыграла, чтобы охладить мой шутовской пыл, я понял, как сильно заблуждался. Я понял, что теперь уже не смогу забыть тебя и не смогу быть таким, каким был еще несколько дней назад. И твой телефонный разговор, в котором ты договаривалась с Винченцо о свидании, только убедил меня в этом. Именно тогда я решил, что пойду на все, лишь бы отнять тебя у него.

В тот день я впервые за последние несколько лет купил приличный костюм, чтобы поразить тебя переменой образа, и твой взгляд сказал тогда, что мне это удалось. Правда, ненадолго. Потому что на протяжении всего вечера ты смотрела только на Винченцо. Ты смотрела на него так, будто он был спустившимся с облаков посланником небес, возвещающим человечеству благую весть. И мне пришлось сдать позиции. Я знал, что эту ночь вы проведете вместе, но ничего не мог поделать. До утра я не сомкнул глаз, а когда мы встретились возле отеля, в моей душе не было ничего, кроме пустоты. Именно поэтому я предложил вместо определенного направления бесцельное блуждание по улицам. Когда же ты отправилась покупать светильник, я заметил в кафе напротив Марион. Я знал, что она приехала в Рим следом за мной и поселилась в «Джимильяно», неподалеку от «Патриция». В первый же день она начала преследовать меня, пытаясь объяснить свой давнишний поступок обычным легкомыслием, присущим всем молодым девушкам, но я велел ей убираться на все четыре стороны и думал, что на этом наше общение закончится.

— Она решила объясниться с тобой только сейчас, когда после того ужасного случая прошло столько времени?! — изумилась Ева.

Марсель невесело улыбнулся.

— Я же говорил, что ты не догадываешься, каким будет продолжение моего рассказа, — напомнил он. — Марион отдает предпочтение состоятельным мужчинам. Так было, когда одним из них являлся мой отец, так случилось и теперь, когда его место знаменитого производителя фарфора занимаю я.

Ева удивленно вскинула брови.

— Ты? Ты занимаешь место своего отца?! — воскликнула она. — Так, значит, тот самый месье Вернье, которому так стремился угодить мой шеф, назначив меня его гидом, это тоже ты?

Марсель утвердительно кивнул.

— Сколько же тебе лет? — спросила она, с сомнением глядя на него. — Двадцать один? Двадцать два?

— Двадцать четыре, — уточнил Марсель.

Ева удивленно вскинула брови.

— Так ты всего на два года моложе меня? А внешне так просто подросток.

— Остатки прошлого маскарада, — объяснил Марсель, проведя ладонью по коротко стриженным волосам. — Я ведь сменил отца на этой почетной должности несколько недель назад, когда состояние его здоровья резко ухудшилось и он вынужден был отправиться на лечение за границу. К счастью, в настоящее время все обошлось, но возвращаться к делам он не собирается. И когда Марион узнала о переменах, произошедших в его судьбе, она, не теряя времени, принялась убеждать меня в своем раскаянии. Причем так рьяно, что, услышав случайно о моей деловой поездке в Рим, без промедления отправилась следом за мной.

Они немного помолчали.

— А зачем ты тогда, в отеле, притворился, будто испугался, что я действительно позвоню твоему отцу? — с любопытством поинтересовалась наконец Ева.

Марсель пожал плечами.

— Просто хотел поддержать твою игру.

— Постой, а как же распоряжение шефа насчет твоего сопровождения по туристическим маршрутам? Ведь, когда я позвонила ему из отеля, он сказал, что вместо отца я должна буду сопровождать сына, и ни словом не обмолвился о том, что Марсель Вернье и есть тот самый производитель фарфора, приезда которого с таким нетерпением ждал.

— Это я просил его не раскрывать карты до возвращения из Генуи. Когда он сообщил мне, что ему на несколько дней нужно срочно уехать из Рима, я решил провести это время с пользой… — Вместо окончания фразы он сделал неопределенный жест и поспешно отвел взгляд от Евы.

— Вернее, совместить приятное с полезным, — обличительным тоном уточнила она.

— Что ты имеешь в виду? — с наигранным недоумением поинтересовался Марсель.

— Не притворяйся, ты прекрасно понимаешь. Ты решил, что к прогулкам по Риму было бы неплохо добавить ни к чему не обязывающую интрижку, и попросил моего шефа подобрать подходящую кандидатуру. А поскольку моим коллегам прекрасно известно, что несколько месяцев назад я рассталась со своим другом и до сих пор пребываю не в лучшем расположении духа, синьор Манчини остановил свой выбор именно на мне. Как на депрессивной особе, которой не мешало бы избавиться от этой самой депрессии, а заодно и излечить от нее тебя.