И я это сделал. Всё-таки, инстинкт самосохранения – штука очень сильная. Даже когда хочется плюнуть на всё и сдаться, он заставляет тебя продолжать действовать.

Но условия на планете могут быть неподходящими для моего вида и убить меня, едва я выйду из корабля… Что ж, если это произойдёт – пускай. Без предварительной проверки, не надев защитного скафандра, я открыл люк катера. И остался жив. Воздух оказался вполне пригодным для дыхания, сила тяжести – абсолютно нормальной.

Но вокруг меня лежала пустыня. Не та, в которой знойный ветер заставляет медленно двигаться песчаные волны дюн, а та, которая остаётся после лучевой и градовой атаки средней мощности. Планета, на которой я очутился, прежде явно была обитаемой и цивилизованной. Но теперь от цивилизации остались одни руины.

Я шёл по улицам разрушенного города. Огромные груды камней вместо домов, искорёженный транспорт, провалы посреди улиц, обнажившие то, что должно быть скрыто – канализационные трубы, водные и топливные коммуникации… Этот город могла построить раса, похожая на нас, линаэнцев. Возможность проверить предположение появилась, когда я увидел среди развалин что-то, что могло быть останками здешних жителей. Но я не стал делать этого ни теперь, ни позже, когда заметил ещё тела. Их было не так-то много – скорее всего, большая часть погребена глубоко под обломками. Мимо тех, которые всё же попадались мне на глаза, я проходил, не присматриваясь. И без того был уверен, что нахожусь на одной из нардионских планет, или…

На этом «или» всё закончилось. Я споткнулся обо что-то – это оказался большой прямоугольник из полированного металла. Обойти его и двинуться дальше своей бесцельной дорогой я не смог. Слишком знакомой была эта тускло поблёскивающая красновато-коричневая поверхность. Наклонившись стряхнуть с неё мелкий мусор, я уже знал, что увижу под ним.

Пятнадцатиконечная звезда – линаэнский герб. Внизу – надписи на свефийском, общелинаэнском и универсальном языках. Эта медная доска висела над входом в здание Генерального парламента. В годы учёбы я проходил мимо него по нескольку раз в день, потому что Корпус располагался на той же улице.

Выходит, я очутился не на «одной из» каких-то там планет, а на своём родном Свефе, в «блистательном Оррэ-Гилви», столице системы Линаэна. В двух часах пути наземным транспортом от Хавенкора, где осталась моя семья.

Сев на землю возле своей находки, я решил, что больше не пойду никуда. С меня хватит.

До сумерек я просидел, не сходя с места. А потом меня нашёл шианид.

То есть, сначала я не знал, что это шианид. Кто-то осторожно тронул меня за плечо, но я даже не вздрогнул. Просто оглянулся. Наверное, если бы я увидел у себя за спиной Идафала, Алагона, или ещё какое-нибудь чудовище из тех, которых так красочно живописал в своём «Пророчестве» Сабон Свидетель, не испытал бы ни страха, ни удивления.

Но у меня за спиной стоял не Идафал и не Алагон, а всего лишь маленький шианид, напоминающий цветок на толстой ножке. Вообще-то, шианиды – не растения. «Стебель» – это их тело, то, что похоже на розовые лепестки – щупальца, которые заменяют конечности. «Сердцевина цветка» – на самом деле глаз. Вот этим-то глазом он и смотрел на меня, а дотронулся одним из щупальцев.

Откуда шианид взялся на моей погибшей планете, я не имел ни малейшего представления. А объясняться с ним мог только жестами. Шианиды не способны разговаривать ни на универсальном, ни на каком другом языке. Друг с другом они ведут диалоги мысленно. Для коммуникации с представителями других рас прежде использовали специальные устройства. Этот шианид никакой техникой не располагал.

Но из нашего «немого» диалога я понял достаточно. Шианид звал меня пойти за ним туда, где есть кто-то, похожий на меня и на него – надо полагать, другие разумные существа. Он растолковал, что тоже был там, с ними, но, почувствовав присутствие неподалёку ещё кого-то живого, отправился на поиски – и обнаружил меня.

Выбор у меня был невелик: следовать за шианидом или оставаться посреди развалин Оррэ-Гилви. Я выбрал первое. Куда он меня поведёт, я уже догадался. И вскоре догадка подтвердилась: мы пришли к Бункерам.

Эти подземные укрепления были построены за городом как раз в качестве убежища на случай войны. Конечно, укрыться в них могла лишь малая часть населения столицы, всего несколько тысяч человек. Но не произошло и этого. Бункеры не спасли никого из моих соотечественников. Почему – оставалось только гадать. Среди нескольких десятков обитателей убежища были все, кто угодно, но не свефийцы.

От нардионца по имени Вьекен я узнал, что собравшиеся в Бункерах – такие же случайные «гости», как я. Последние солдаты последней войны, которым после окончательного крушения обоих воюющих лагерей нужно было остановиться хотя бы где-то. Сам Вьекен и несколько его сослуживцев больше стандарт-месяца провели в поисках какой-нибудь планеты. Спрашивать, почему они не попытались вернуться домой, я не стал. И без того знал, что Нардионская республика, некогда претендовавшая на место одного из самых могущественных государств в исследованном космосе, превратилась в пыль. Но судьбой других планет системы Линаэна я всё же поинтересовался.

– Ты имеешь в виду обитаемые планеты? – уточнил Вьекен.

– Газовые гиганты меня мало волнуют.

– Обитаемых больше нет, – покачал головой нардионец.

– Ни одной из четырёх?

Вьекен кивнул, и принялся жевать сморщенное красное яблоко.

Запасов пищи в Бункерах было предостаточно. По крайней мере, для тех из нас, кому подходила свефийская пища.

– А как насчёт этой планеты? – здравый смысл подсказывал, что мой вопрос – бессмысленное сотрясание воздуха. Но я всё-таки закончил: – Тебе удалось исследовать её из космоса? Может, где-то остались…

– Нет, – перебил он. – Я понимаю, почему ты спрашиваешь, но – нет.

– Нигде не осталось никого… – раздалось шипение за нашими спинами. Это был голос хивини. Да, среди нас нашлось место и бывшему противнику. Но лично у меня он теперь не вызывал никаких враждебных чувств. И вообще никаких чувств. Так же как все остальные.

Хивиниец разводил в Бункерах слякоть, но мне до этого было мало дела. К тому же, надолго он среди нас не задержится. Насколько мне известно, хивинийцы как раз из тех, для кого свефийская пища пищей не является.

– Нигде не осталось никого, – повторил хивини. – Я не ощущаю ни одного из моих соплеменников… Я – последний. Вселенная мертва и пуста…

Услышав это, ещё один персонаж из нашей компании, старый одноглазый рифсвон, вздрогнул и сделал рукой знак, по верованию его народа защищающий от злых сил. Рифсвоны подвержены предрассудкам. Хивинийцев, которые обладают обострённой интуицией и действительно на каком-то уровне способны чувствовать присутствие сородичей, как бы далеко те ни находились, они считают чуть ли не сверхъестественными существами, чьи слова имеют силу недобрых пророчеств.

– Вселенная пуста…

– Ерунда, – отрезал Вьекен. В отличие от рифсвонов, нардионцы ни перед кем не склонны впадать в священный трепет. – Даже если ни один обитаемый мир не уцелел – что, вообще-то, трудно допустить – на разных планетах должно остаться много таких же случайных групп, как наша.