проблем сталинизма, в область реабилитации жертв сталинских репрессий, в том числе, кстати, и многих участников подавления выступления матросов. Реабилитированы были и Ф. Ф. Раскольников (комфлота), и П. Е. Дыбенко (участник подавления мятежа), и многие другие. Вскользь касаясь причин и оценок событий в Кронштадте в 1921 г., коль уж без них никак не обойтись, авторы использовали уже известные выводы из «краткого курса».

Показательны в этом плане две важные работы по истории НЭПа. В 1955 г. Институтом истории АН СССР была выпущена коллективная монография по истории НЭПа «СССР в период восстановления народного хозяйства (1921–1925 гг.). Исторические очерки»311. Эта книга – плод трудов большого коллектива ученых-исследователей, собиравших материал, и авторов под общей редакцией А. П. Кучкина (главный редактор), Ю. А. Полякова и С. И. Якубовской, организация и подготовка текста книги к печати была проведена Л. Н. Растопчиной, а литературная редактура выполнена А. М. Беликовым. Автор параграфа «Внутреннее положение Советской страны в начале 1921 г. Трудности восстановительного периода»312, в котором идет речь и о Кронштадте, А. В. Митрофанова видит причину всех антисоветских выступлений 1921 г. в активизации внутренних и внешних контрреволюционных сил, воспользовавшихся трудным экономическим положением, вызванным неурожаем 1920 г. и послевоенной разрухой. Объединяя все антиправительственные выступления в единое целое, этот автор увязывает их с деятельностью внутренних контрреволюционных организаций, таких как «савинковский “народный союз защиты родины и свободы”, “союз трудового крестьянства”», а также внешних – парижского «эсеро-меньшевистского “заграничного административного центра”, в который входили Чернов, Керенский, Авксентьев и др. Военные отделы этого центра имелись в Варшаве, Гельсингфорсе, Праге, Константинополе»313. По мнению А. В. Митрофановой, Кронштадтские события 1921 г. были подготовлены «американскими, английскими и французскими капиталистами». Не последнюю роль в выступлении матросов сыграли вражеские действия Л. Д. Троцкого, отпустившего из Кронштадта большое количество опытных политработников, а также Зиновьева, который «активно помогал меньшевикам и эсерам проводить в Кронштадте контрреволюционную деятельность»314. По мнению А. В. Митрофановой и ее коллег, лозунг «Советы без коммунистов» был призван «обмануть мелкобуржуазные массы», чтобы «…использовать организационную форму советов, влив в них контрреволюционное содержание, …чтобы свергнуть диктатуру пролетариата»315. Как видим, А. В. Митрофанова повторяла уже знакомую по предыдущему историографическому периоду концепцию, появлением которой мы обязаны не научному анализу причин событий, а внутрипартийной борьбе 1930-х гг. Стремясь очернить политических оппонентов из предыдущей эпохи, автор порой доходит до откровенных фальсификаций типа: «…в составе Петроградского комитета обороны находились предатели вроде Зиновьева, которые затеяли с мятежниками переговоры»316

Несколько другие акценты в оценке Кронштадтских событий мы находим в 1964 г. в работе И. Я. Трифонова «Классы и классовая борьба в СССР в начале НЭПа»317. Автор считает ключевой крестьянскую природу движения матросов, связывая его с другими выступлениями в деревне. И. Я. Трифонов также повторяет ленинский тезис о «мелкобуржуазной анархической стихии»318. И А. В. Митрофанова, и И. Я. Трифонов, описывая Кронштадтские события 1921 г., берут за основу версию «Краткого курса», делая упор, однако, на разные причины. В любом случае для этих авторов проблемы Кронштадта не являлись ключевыми для их исследования. Поэтому их подходы можно рассматривать только как пример использования уже вполне сложившейся, пусть и несколько эклектичной, официальной версии.

Целиком посвящена Кронштадтским событиям работа 1958 г. И. Ротина319. Автор брошюры также повторяет версию «Краткого курса». Эта, фактически публицистическая, работа посвящена по большей части вопросам партийного строительства и касается Кронштадта лишь в контексте героизации подвига коммунистов, подавлявших выступление матросов. В том же 1958 г. была опубликована, как часть обширного сборника, небольшая работа К. И. Жаковщикова «Разгром Кронштадтского контрреволюционного мятежа»320, по содержанию и трактовкам событий очень похожая на указанную выше брошюру И. Ротина.

В 1961 г. к очередной годовщине Кронштадтских событий в Военно-историческом журнале вышла статья К. Е. Ворошилова, название которой говорит само за себя: «Из истории подавления Кронштадтского мятежа»321. С традиционных для советской историографии позиций рассматривались вопросы Кронштадтского мятежа и в обобщающих работах322. Подобные работы, посвященные Кронштадтскому мятежу и освещающие в основном действия партийных организаций, ВЧК и Красной армии по подавлению выступления мятежных матросов, выходили и позднее, на протяжении 1960-х гг., но и они не вносили ничего существенно нового в изучение этой темы323

В очередную годовщину Кронштадтских событий вышла статья Н. Трифонова и О. Сувенирова324. И хотя основной задачей авторов было освещение подвига солдат и командиров РККА, политработников и делегатов X съезда – участников штурма Кронштадта, авторы дали довольно подробное описание самого выступления матросов и его причин. Однако этот анализ полностью совпадает с уже сформировавшейся официальной точкой зрения на события. Похожая статья В. Бобровой и Н. Кадомцевой325, посвященная военному подавлению мятежа, вышла и в следующую годовщину, в 1981 г.

В качестве своеобразной реакции на западную историографию «Кронштадтского восстания», в первую очередь на книгу Пола Эврича (о которой я писал в предыдущей главе), в СССР была опубликована работа С. Н. Семанова «Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 г.»326 (1973 г.). В книге С. Н. Семанова собраны в том числе и результаты исследований автора из опубликованных им ранее статей327

Уже из названия видно, что одной из задач автора было доказательство именно антисоветского, а не антикоммунистического характера движения. Поскольку книга С. Н. Семанова была ответом на «вызов» Пола Эврича, представляется уместным провести параллельный и перекрестный историографический анализ работ 1970-х гг. этих двух авторов.

Даже по структуре книга С. Н. Семанова похожа на книгу П. Эврича. Добавлена только глава «Заключение. В. И. Ленин об ”уроках Кронштадта”». Как и у П. Эврича, появляются две главы о положении в Петрограде и в Кронштадте. Оба автора уделяют значительное внимание событиям в Петрограде в феврале 1921 г. (двукратное нападение на гауптвахту Петроградской морской базы, прекращение работы на нескольких крупных заводах («волынка»), перестрелка на Васильевском острове). Главный вывод С. Н. Семанова состоит в том, что в резком ухудшении жизни трудящихся зимой 1921 г. виновата не Советская власть как таковая, а общий экономический кризис (как будто тут не может быть связи). Он пишет, что в то время, когда «в тяжелых условиях разрухи партийная организация Петрограда принимала срочные меры, чтобы спасти трудящееся население города от угрозы надвигающегося голода», «нельзя не отметить в этой связи слабость тогдашнего политического руководства города, возглавляемого Г. Е. Зиновьевым. Зиновьев и его единомышленники оторвались от масс, утратили связь с рабочим классом, игнорировали мнение широкой партийной общественности. Зиновьевское руководство отличалось местничеством, саботировало директивы центральных органов Советского государства»328. В 1973 г. иной взгляд на деятельность Г. Е. Зиновьева и не мог быть опубликован (Зиновьев был реабилитирован только в 1988 г.).

Многочисленные подтверждения мнения С. Н. Семанова и других исследователей о критическом экономическом положении в крепости мы находим в различных сохранившихся документах. Мы уже затрагивали вопросы снабжения в первых главах.

С. Н. Семанов значительное внимание уделил «волынке». Сравнивая события в Петрограде и Кронштадте, С. Н. Семанов показывает разницу в