1) были маргинальными организациями, состоявшими сплошь и рядом из люмпенов и городских сумасшедших;

2) использовались реакционными кругами в своих узкоклассовых корыстных интересах;

3) выступали организаторами массовых еврейских погромов и не гнушались массовым убийством своих политических оппонентов.

Между тем на совести «Чёрной сотни» было всего три политических убийства, тогда как на совести левых радикалов – десятки тысяч. Достаточно сказать, что, по последним данным современной американской исследовательницы Анны Гейфман, автора первой специальной монографии «Революционный террор в России в 1894–1917 гг.» (1997), жертвами «Боевой организации эсеров» в 1901–1911 годах стало свыше 17 000 человек, в том числе 3 министра (Николай Боголепов, Дмитрий Сипягин, Вячеслав Плеве), 7 губернаторов (великий князь Сергей Александрович, Николай Богданович, Павел Слепцов, Сергей Хвостов, Константин Старынкевич, Иван Блок, Николай Литвинов).

О низком интеллектуальном уровне русских черносотенцев говорить просто смешно, поскольку среди членов и сторонников этого движения были такие великие русские учёные и деятели русской культуры, как химик Дмитрий Менделеев, филолог Алексей Соболевский, историки Дмитрий Иловайский и Иван Забелин, художники Михаил Нестеров и Аполлинарий Васнецов и многие другие.

Историки и политологи давно задаются сакраментальным вопросом: почему произошёл крах СРН и других патриотических партий? Кому-то ответ может показаться парадоксальным, но именно русское черносотенство явилось первой реальной попыткой построить в Российской империи то, что сейчас принято называть «гражданским обществом». А это оказалось совершенно не нужно ни имперской бюрократии, ни радикальным революционерам, ни либералам-западникам всех мастей. «Чёрную сотню» следовало немедленно остановить, и её остановили. Ведь не случайно самый проницательный политик той поры Владимир Ульянов (Ленин) с большой опаской, но с поразительной откровенностью писал: «В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это – тёмный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий».

А у членов РСДРП в это время были свои проблемы. Революционное движение в России – результат процессов внутренних, спонсоры у основных оппозиционных партий тоже были «внутренние».

V съезд РСДРП поначалу предполагалось провести в Выборге – тогда финском. Финляндия в то время – часть Российской империи. Однако – сепаратистски настроенная, потому финская полиция на многое закрывала глаза. Вскоре, правда, стало ясно, что охранка в курсе и в Выборге могут начаться аресты. Решили перебазироваться в Данию – там прошёл предыдущий, IV, съезд. Хотя это «удорожало проект».

В съезде участвовали более 300 делегатов. 300 душ надо было вывезти за границу (а потом вернуть), там разместить, кормить, снять помещение для заседаний… По всем сметам набегало более 100 тыс. тогдашних рублей. Что ж… Деньги дал Савва Морозов – знаменитый фабрикант. Морозов исходил из своей логики: всё прогнило в государстве Российском. Надо помогать революционерам, завтра пригодится. Друзья у него были из большевиков (или близких к ним людей) – бывшая любовница – знаменитая актриса М. Андреева, М. Горький (её нынешний муж), Л. Красин… Для них кошелёк и открылся.

СПРАВКА

Савва Тимофеевич Морозов был представителем знаменитой династии купцов-старообрядцев. Миллионер управлял семейным предприятием – текстильной Никольской мануфактурой, а также другими компаниями и заводами. Крутой характер, мощный интеллект, великолепное образование (химия в Кембридже), медвежье телосложение, огромное состояние – Савва Морозов был весьма заметной фигурой в бизнесе начала ХХ века.

Семья Морозовых прославилась как успехами в торговой деятельности, так и любовью к искусствам: например, его кузен Иван Абрамович собрал коллекцию импрессионистов, которой ныне гордятся Пушкинский музей и Эрмитаж. А Савва Тимофеевич предпочитал нематериальные ценности и в быту был очень прост: мог ходить в стоптанной обуви с заплатами, а из произведений искусства держал в кабинете только бюст Ивана Грозного работы Марка Антокольского.

Он заботился о своих рабочих (отменил штрафы, ввёл пособия для беременных и т. д.), строил больницы, родильные приюты, жертвовал на издание книг. Симпатизируя революционному движению, он спонсировал издание газет «Искра», «Новая жизнь» и «Борьба».

Самым важным, пожалуй, оказался его вклад в создание Московского Художественного театра (МХТ им. Чехова): на строительство его здания и прочие нужды Морозов потратил колоссальную сумму – около полумиллиона рублей. Впрочем, если нужно было, Морозов разбирался и в изобразительном искусстве. Например, рельеф «Пловец», которым был украшен вход в МХТ, он заказал только что вернувшейся из Парижа Анне Голубкиной. Женился Савва со скандалом, уведя жену у своего более бедного родственника Сергея Викуловича Морозова. Его супруга Зинаида была женщиной большого ума, как писали современники – «ловкая, с вкрадчивым выражением чёрных умных глаз на некрасивом, но значительном лице». Морозов обожал её и осыпáл деньгами и подарками.

Для Зинаиды он построил роскошный особняк на Спиридоновке. Здание в псевдоготическом духе возвёл Фёдор Шехтель, для которого это стало одной из ключевых работ. Интерьер особняка ещё более вычурный, чем наружный облик, – недаром Зинаиду упрекали в дурном вкусе нувориша, а также злословили, что она позволяет себе на приёмах делать шлейф у платья длиннее, чем у императрицы, а букет – роскошней, чем у великой княгини.

У супругов было четверо детей. Со временем их отношения охладели. Новой страстью Морозова в последние годы жизни стала одна из красивейших женщин России – актриса МХТ Мария Андреева, которая вдобавок была спутницей жизни Максима Горького и одной из активных деятельниц революционного движения. Её он тоже осыпáл деньгами – только шли они не на жемчуга и бриллианты, а на подпольную деятельность.

В 1905 году мать Саввы, официальная собственница Никольской мануфактуры, обеспокоенная его поведением и революционными взглядами, отобрала у него управление предприятием. Морозов замкнулся и перестал выходить в общество. Пошли слухи, что он сошёл с ума. В апреле 1905 года консилиум, созданный для оценки его здоровья, постановил, что он находится в состоянии нервного расстройства, которое проявляется то в чрезмерном возбуждении, бессоннице и беспокойстве, то в приступах тоски и подавленном состоянии.

Морозов вместе с супругой отправился за границу на лечение. 13 мая в гостиничном номере в Каннах его нашли мёртвым с браунингом в руке. Рядом была записка: «В моей смерти прошу никого не винить». Однако все члены семьи и многие друзья были уверены, что на самом деле Морозов был убит. Назывался и возможный мотив – его страховой полис на 100 тысяч рублей, оказавшийся у Андреевой. Новость о смерти промышленника привела к панике на бирже.

Похоронили Морозова по христианскому обряду, на старообрядческом Рогожском кладбище, рядом с предками.

На заре своей деятельности российские социал-демократы переживали: боремся за рабочее дело, а рабочих среди нас – с гулькин нос. К 1907-му ситуация изменилась – более трети делегатов V съезда действительно были из пролетариев, что в данном случае обернулось своими сложностями – не смертельными, но характерными.

Например, поскольку ехать предстояло за границу, делегатам, чтобы не выделялись, предложили приодеться. Как именно – люди не знали. Некоторые купили крахмальные манишки. А надевать не умели, мучились – в итоге получался