– Что вы подразумеваете под заданной отметкой? – поинтересовался Мэк.

– Определенную точку остановки, которой всегда придерживаешься во время действия. Все театральные сцены делятся на девять площадок: верхнюю правую, центральную правую, нижнюю левую и так далее. Иногда бывает переднее пространство, авансцена, образующая десятый участок. В пространственном отношении спектакли трехмерны, и это постановщик должен учитывать, совсем как в шахматной партии. – Глубоко вздохнув, Брайант добрался до перил узкого мостика и дернул за проволоку, проверяя ее конец. – Расскажите мне о циркулях, мистер Мэк.

– Это просто куски прессованного железа, – объяснил плотник, – но каждый четыре фута длиной, и конец одного нам пришлось заточить, а то без иглы они не были бы похожи на настоящие циркули.

– Кто распорядился это сделать, художник-оформитель?

– Нет, я отвечаю перед Джеффри Уиттейкером, помощником режиссера. Он следит за тем, чтобы у меня было все необходимое. Раймонд оставляет детали на мое усмотрение. Его волнует лишь, как выглядит освещенная сцена, хотя он может отличить твердую древесину от фанеры по тому, как они преломляют свет.

– Раймонд Кэррингтон отвечает за освещение, – уточнил Мэй.

– Подобраться к проводам возможно лишь с этого мостика, – произнес Брайант. – А вы никого не видели.

– Нет. С точки зрения подсобных зон эта сцена узкая, но глубокая, так что удается производить массу технических эффектов. Поэтому-то она и подходит для больших вокальных и танцевальных постановок. В мюзиклах чаще меняются сцены, и требуется больше декораций. Можно кого угодно поднять наверх с любой точки пола, вознести на требуемый уровень хоть целые секции сцены, можно вращать, помещать массу перегородок и подвижных барьеров, спускать вниз массу задников, ширм и бутафории. Освещением управляют с пульта в одной из лож бельэтажа, так что за кулисами остается больше места для спецэффектов. Даже я порой теряюсь, пытаясь разобраться, где находятся разные части декораций.

– Их размещение не входит в круг ваших обязанностей, не так ли?

– Нет, этим занимаются рабочие сцены, но моя обязанность их проверять и следить за состоянием декораций. Практически после каждого спектакля в них что-нибудь повреждается.

– А вы недавно не чинили глобус?

– Генеральная репетиция еще только предстоит, так что в этом не было нужды.

– Как вы думаете, мог ли кто-то с улицы войти сюда после сигнала воздушной тревоги, забраться на правый мостик и ждать, пока мистер Сенешаль выйдет на сцену?

– Не могу себе этого представить, – ответил мистер Мэк, почесав затылок. – Двери бокового пролета открыты лишь тогда, когда мы вносим декорации на склад, но во время любых работ кто-то стоит у двери на сцену. Кроме того, на этих мостиках нет никакого освещения. На них просто невозможно забраться, если точно не знаешь точки опоры.

– Итак, мисс Беттс искала за кулисами электрика, чтобы одолжить сигарету. Мисс Уинтер находилась там же со своей спасенной черепахой. Мисс Пени, миссис Твейт и мисс Пароль были на пути к цокольному этажу, где их ждали Гарри, мистер Вулф и мистер Варисич. В момент, когда раздался сигнал тревоги, мистер Вулф наблюдал за парадным входом из билетной кассы, а выход на сцену контролировал…

– Стэн Лоу. У него есть помощник по кличке Мышь. У него наверняка есть настоящее имя, но я его не знаю…

– …который еще сидел в своей будке у подножия лестницы, и ни один из них не видел, чтобы кто-то входил или выходил. Вы были у боковых дверей, и они оставались заперты. А никак иначе войти или выйти невозможно.

– Я бы не стал это утверждать, – заметил мистер Мэк. – Есть еще пара выходов на крышу, и они не заперты изнутри согласно инструкции по мерам противовоздушной обороны.

– Иными словами, из здания можно выбраться по крыше?

– Да, но забраться внутрь невозможно и далеко уйти по крыше тоже. Снаружи иногда дежурят добровольцы из пожарной охраны, но сегодня их нет. Чтобы подняться наверх, они вынуждены подпирать открытые двери насосами, так как нам не хватает ключей.

Театр «Палас» был одним из немногих лондонских театров, стоящих особняком. Его фасад выходил на Кембридж-Серкус, а с торцов он граничил с Шафтсбери-авеню и Ромилли-стрит. Лишь его задняя часть примыкала вплотную к немногочисленному ряду домов в нижней части Грик-стрит, и крыша «Паласа» заметно возвышалась над крышами соседних зданий.

– Значит, во время репетиции никто не входил и не выходил. Взгляни сюда, Джон. – Брайант держал в руке конец болтающегося провода. – Даже со своим плохим зрением я могу сказать, что его отрезали. Срез аккуратный. Невозможно организовать такое заранее.

Он осторожно сошел вниз к сцене, чтобы обследовать тросы, крепившиеся к глобусу. Коринну Беттс, комедийную актрису, исполнявшую роль Меркурия, приводил в чувство врач. За кулисами шептались перепуганные хористки.

– Где я могу найти чертеж глобуса? – спросил Брайант.

– Эскизы реквизита и проекты сцены в работе, – сказала Елена Пароль, выйдя на свет, отражаемый одним из френелевых зеркал. – Они без конца меняются и корректируются, поэтому раскиданы по нескольким кабинетам. Мы печатаем копии на ротаторе и по ним работаем.

– А куда вы деваете оригиналы?

– Отправляем их наверх, в архив. Их аккуратно маркируют. – Ее безразличный тон насторожил Мэя. – Хотите, чтобы я послала кого-нибудь за ними?

– Джон, тебя это не затруднит?

– Конечно нет.

Мэй покинул сцену и отправился за ключами в офис-компании. Затем поднялся на лифте на пятый этаж, отодвинул решетчатые двери и шагнул в темный коридор. Заколоченные досками окна не пропускали дневной свет, а нескольким парам допотопных газокалильных сеток в углах коридора вряд ли было под силу рассеять кромешную тьму, которую усугублял коричневый цвет стен и потертые ковры в бежевых тонах.

Мэй щелкнул медным выключателем у входа в коридор, но свет не включился. По словам Елены, в эти дни электрооборудование редко работало сносно. Слабый свет люстр, проникавший с главного пролета лестницы, позволил ему разглядеть ряд дверей слева, но на них не было табличек. Он проверил первую дверь, но обнаружил, что на ней установлен американский автоматический замок. Ключ от конторы компании был длинный, с фигурной бородкой, как в Викторианскую эпоху, заржавевший от времени.

Театральный архив он обнаружил в самом темном закоулке коридора. В анфиладе узких комнат стояло множество битком набитых ящиков и сырых картонных коробок с папками, отсортированными по спектаклям и исполнителям главных ролей. Тусклый свет исходил от одной-единственной лампочки без плафона, свисавшей с потолка. Джон проглядел нанесенные на крышки ящиков названия и вытащил черно-белые рекламные фотографии «Паласа». Вот Бастер Китон на сцене с отцом; оба в одинаковых костюмах кланяются публике. Точеный профиль Эдит Ситуэлл во время какого-то концерта. Театральная программа «Дэвида Копперфильда» с У. К. Филдсом в главной роли. Еще одна, аттестующая его первое появление на сцене «Паласа» в амплуа «эксцентричного фокусника». Фото четверых братьев Маркс, расплывшихся в улыбке перед камерой. Фред Астер в главной роли в спектакле «Веселая разведенка» – последнем перед его отъездом в Голливуд.