Он этого не заслуживал.

– Целый сезон прошёл с тех пор, как я видела тебя в последний раз, – произнесла колдунья.

– А почему на столе твоё зелёное зелье? – спросил Локи, перекидывая плащ через скамью. Они оба говорили приглушённо, пока дети спали. Лицо Ангербоды потемнело, когда она встала и подошла к нему. Он выглядел так же, как всегда.

– Должно быть, я забыла его убрать. Пришлось срочно готовить его сегодня утром. Фенрир рычал на коз и пугал их, а когда Хель прикрикнула на него, он вцепился ей в предплечье и не отпускал. Весь оставшийся день мне пришлось её утешать.

– Ох. – Локи повернулся к кровати. – С ней всё в порядке?

– Нет, не в порядке. Укус глубокий, и от него останутся шрамы, гораздо хуже твоих. Целый час она билась в истерике, а потом потеряла сознание. Её лицо и кончики пальцев посинели. Я боялась, что она действительно может умереть. Ты же знаешь, как легко она утомляется…

Локи сел на скамью в расслабленной позе, локти поставил на стол и закинул ногу на колено.

– Увы, чем-то приходится расплачиваться, если твоя мать – ведьма. И если жена – тоже.

Ангербода нахмурилась и подобрала его плащ, чтобы повесить сушиться у огня, пробормотав:

– Жена, как же…

– Ну а теперь-то что? – Локи притянул её к себе на колени, когда она вернулась, но женщина лишь бросила на него испепеляющий взгляд. – Ты опять сердишься на меня?

– На этот раз тебя не было слишком долго.

– У Сигюн родился ещё один ребёнок. Я не мог уйти так скоро. Но зато у меня есть для тебя подарок. – Из какого-то потайного кармана он вытащил нитку полированных янтарных бусин. – Я подумал, что ты могла бы носить их по очереди с брошками, если они у тебя есть… В следующий раз я могу и броши принести, если захочешь сшить себе верхний сарафан.

– Броши на платьях и нарядные сарафаны очень неудобны, когда занимаешься домашними делами и гоняешься за детьми, – заявила Ангербода. Такие наряды могут себе позволить только женщины более высокого статуса, как в Асгарде.

– Тогда из них выйдет славное ожерелье.

Колдунья наклонилась, положила бусины на стол и сказала:

– Спасибо, конечно, но это всё никак не меняет тот факт, что тебя не было слишком долго.

– Послушай, мне очень жаль, – пробормотал Локи и наклонился, чтобы поцеловать её, но женщина отстранилась. Тогда он нахмурился и несколько секунд смотрел на неё. – Ты всё ещё злишься из-за Сигюн? Это новость уже порядком устарела. Если собираешься сердиться из-за этого, Бода, то сильно опоздала.

– Дело не в Сигюн, – процедила Ангербода сквозь стиснутые зубы.

У меня и без того хватает забот, чтобы ещё строить заведомо провальные планы мести в отношении второй жены моего мужа. Хотя, уверена, Локи был бы в восторге от того, что я из кожи вон ради него лезу.

– Речь о твоих обязанностях в качестве отца.

– И в качестве мужа? – подсказал он.

– Хель без тебя тяжело.

– А Фенриру?

– Не очень.

Локи ещё больше понизил голос:

– Он растёт дикарём, да?

– Нет, – холодно ответил Ангербода. – Ты совсем не переживаешь за него и обвиняешь в дикости. Постыдился бы.

– Но он ведь волк. И ты сказала, что он укусил Хель. Звучит дико, как по мне.

– Ты хоть раз с ним разговаривал?

– Конечно. Он разумен, но…

– Но он хотя бы старается. – Ведьма встала и продолжила резким шёпотом: – Чего нельзя сказать о тебе. Скажи мне, что такого замечательного в Асгарде, кроме возможности делать гадости и строить козни более широкой аудитории?

– Разве я когда-нибудь лгал тебе? – Локи тоже вскочил, его изуродованные шрамами губы искривились в усмешке. – Припомни хоть раз.

– Ты всегда говоришь, что скоро вернёшься. А потом проходит целый сезон.

– Как ты помнишь, время для нас не так уж и значимо.

– Очень даже значимо, когда у тебя двое маленьких детей, которым нужен отец.

– У меня и в Асгарде двое малышей и жена.

– Вот скажи мне – какие сказки ты рассказываешь Сигюн о том, куда уходишь?

– Ни разу, – выдавил он, – я не солгал ей о том, куда направляюсь. Я как-то говорил тебе, что она обо мне более высокого мнения, чем ты, и это как раз тот самый случай. И она всегда куда сильнее расстраивается из-за моих отлучек, к которым ты до сих пор относилась довольно безразлично.

– Это не безразличие, любовь моя. Я не могу допустить, чтобы дети видели, как я тоскую по тебе, иначе мы все трое пребывали бы в постоянной печали. А это никуда не годится.

Локи выглядел приятно удивленным:

– Так ты всё же тоскуешь по мне? Что же ты тогда за женщина такая, если просто сидишь и молча смотришь, как я занимаюсь чем мне заблагорассудится?

Ангербода с трудом подавила приступ ярости. Ей потребовалось отстраниться, чтобы не влепить ему пощёчину.

– Скади не раз задавала мне тот же самый вопрос. Она считает меня бесхребетной, хотя и не говорит об этом. Думает, что это признак слабости, что я не могу контролировать тебя тем тайным, незаметным способом, которым жёны держат в узде своих мужей.

– И что ты ей ответила?

– Что ты такой, какой есть, и я принимаю это. И что это не признак моей бесхребетности. – Ангербода сложила руки на груди, глядя на огонь. – Во всяком случае, я очень надеюсь, что это не так.

– Ты не слабая. – Локи подошёл сзади и обнял её за талию, положив голову на плечо.

Женщина едва сдержала вздох.

– Тебя трижды сожгли, и тебе пронзили сердце, – прошептал он ей в шею, – но ты выстояла. Ты не отказывала мне в гостеприимстве в своём доме и постели в течение многих лет, и до сих пор от тебя не прозвучало ни единой жалобы.

– Пока у нас не появились дети.

– Да, дети. – Локи внезапно отпустил её, снова сел и посмотрел на свои руки. Они еле заметно тряслись, и ему пришлось сжать ладони коленями, чтобы те перестали дрожать. – Я не знаю, почему так поступаю. Но не в моих силах это изменить.

– Да, это действительно в твоей натуре – так себя вести. – Ангербода, наблюдая за его поведением, присела рядом и взяла его руки в свои. – Интересно, понимает ли это кто-нибудь ещё, кроме меня.

– Асы не понимают. Только Сигюн пытается. Полагаю, она простит мне что угодно, если я попрошу об этом, но я не хочу. Она верит, что я не стану ей лгать. – Он поморщился. – Иногда я думаю, не предаю ли её доверие.

Спустя мгновение Ангербода почувствовала что-то похожее на сочувствие к той женщине.

– Мне хорошо знакомо это чувство.