– А где ты брал деньги, чтобы водить ее по ресторанам, кафе…

– Я же говорил, что работал раньше в приличной фирме… Я скопил немного денег, чтобы купить себе или квартиру, или машину… Но потом встретил мать, она мне все рассказала… И я нашел сначала Бартоломея, затем познакомился со Светкой и ее матерью…

– Ты уже с самого начала знал, что убьешь их?

– Нет… Я не думал, что способен на такое. Но вид моей матери меня потряс… Вы же не видели, во что они ее превратили. Втруп…

– Я видела. Я только что от нее. Но не думаю, что она обрадуется, когда узнает, что ее сын – убийца.

– А она и не узнает…

– И все-таки скажи, зачем ты отрезал им руки?

– Понимаете, я увидел сон… Мне приснился мой отец, которого я ни разу не видел. И он плакал, сидя на табурете и обхватив голову руками… А руки у него были какие-то серые, а пальцы… синие… И я его тогда спросил: «Отец, ты же мертвый, тогда почему ты плачешь?» – «Потому что мне до сих пор больно… У меня болят голова и все суставы…» И когда я проснулся утром, то решение уже было… Я понял, что они не должны жить.

– Но ты хоть понимаешь, что это ненормально: душить, а потом расчленять. Ты же не зверь?

– Значит, я ненормальный… Вы же сами как-то говорили, что нормальные люди не убивают.

– Но ты не мог не знать, что тебя рано или поздно все равно найдут…

– Да, не мог, но я хотел, чтобы это была ты… У тебя светлая голова… И еще – ты какая-то светлая, хотя и со странностями… Стобой мне было легко и хорошо… Мне даже показалось, что я люблю тебя… У тебя очень нежные губы… – Он перевел дух. – Женька приехал, что ли, из Москвы? Я его не осуждаю, что он все рассказал обо мне… Любой бы на его месте сделал то же самое… Меня ищут?

– Да… шерстят весь город. Но им и в голову не может прийти, что ты – у меня. Скажи, это ты выкрал у своей матери фотографию?

– Да, на всякий случай… А почему ты не спрашиваешь меня про уринофлор?

– Зачем, я и так все знаю. Что будем делать?

– Я бы выпил кофе…

– Хорошо.

На кухне Наталия дрожащими от волнения руками налила воду в кофейник и поставила на огонь. Ее всю колотило. А ведь она с самого начала подозревала его. И не верила. Не могла понять мотива. Одиночество, смерть отца, интернатские стены, алкоголичка-мать…

Она вздрогнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

– Не-е-ет!!!

Она выбежала в подъезд, чтобы догнать его.

– Остановись, тебе нельзя бежать… Тебе некуда бежать!

Она выскочила из подъезда и огляделась: совершенно пустой, белый от снега двор. Ини одного следа.

Что-то огромное и черное приземлилось у ее ног и окрасило снег в красное.

«Я живу в девятиэтажном доме… Он побежал не вниз, а наверх… Он повторил полет отца…» – И она кинулась к распростертому на земле безжизненному телу Саши Комиссарова.

Вечером ей позвонила Сара.

– Поздравляю… – услышала Наталия ее бодрый голос. – С тобой тут хочет поговорить один господин…

Наталия достала из кармана светло-коричневую пуговицу, которую она видела на курточке Олега-Саши и мысль о которой все эти последние дни гнала прочь, и почувствовала, что не в состоянии разговаривать с Сарой.

– Если это господин Бартоломей, то я жду его завтра в три часа дня. Он знает, сколько он мне должен… Я тебе перезвоню, хорошо? – сказала она и первой положила трубку.

Она подошла к окну и вдруг почувствовала, как ее сзади обнимают сильные и теплые руки. Она повернулась к Логинову и зарылась лицом в его свитер.

– Игорь… Я не хочу больше видеть смерть… Я устала… И вообще, где ты пропадал все это время?…

– Мы будем с вами разговаривать на улице, – с порога заявила Наталия Бартоломею и, даже не дав ему времени опомниться, вышла с ним в подъезд. – Вы привезли деньги?

– Конечно, как и договаривались…

У крыльца стоял красный «Форд», в нем сидел солидный седой господин.

– Садитесь, есть разговор…

Бартоломей с глупой улыбкой на лице сел на заднее сиденье, в то время как господин, от которого распространялся просто одуряющий аромат одеколона, сидел справа от Наталии.

– Исаак Пейсахович, вы готовы? – спросила Наталия, обращаясь к своему соседу.

– Конечно, дор-рогая Наташенька.

– Тогда едем к Илье Владимировичу домой.

– Но зачем? Что происходит?

– Абсолютно ничего особенного. Вам же главное – выйти сухим из воды? Так?

– А кто этот человек?

– Он должен присутствовать при передаче денег…

– Бога ради, поедемте…

Дома Бартоломей предложил водку. Никто не отказался. Даже Наталия, которая с самого утра бегала по городу в поисках Альтшуллера…

– У вас все готово? – переспросила она Альтшуллера.

– Разумеется. – И адвокат достал из дипломата папку с документами. – Вот, пожалуйста, здесь все, как вы просили…

– Что это?

– Сейчас вы подпишете доверенность на ведение всех ваших дел на имя Исаака Пейсаховича Альтшуллера, адвоката, которого вы, кстати, как деловой человек, должны знать…

– Да, я его и знаю, но объясните мне, в чем дело?

– А в том, что вы должны вернуть Комиссаровой Виктории Александровне все, чего вы лишили ее пятнадцать лет тому назад… Если вы не подпишете эти бумаги, я расскажу Логинову о том, что это вы удушили вашу соседку Машу, которая шантажировала вас и грозилась показать кассету с вашими оргиями Анжелике…

– Но я не убивал…

– А я сделаю так, что в этом убийстве обвинят именно вас. Так вы будете подписывать?

– А… а… разве она, Вика… еще жива?

– Да. Она сейчас лежит в больнице… Надеюсь, что к тому времени, когда она поправится, у нее будут уже и квартира, и деньги, и все, что необходимо человеку в ее возрасте… А лично мне вы должны за работу десять тысяч долларов… Возражения имеются?

Бартоломей пожал плечами:

– Странно, а я думал, что она уже… Хорошо, давайте сюда ваши бумаги. Вот только очки надену…

Вечером она заехала в «Метелицу» и проплакала весь вечер, пока к ней не подошел официант:

– Знаете, между прочим, джин – напиток алкоголиков…