Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет, — говорит девушка, стоя на садовой дорожке на приличном расстоянии от двери.
— Привет, — отвечаю я.
— Привет, Ким, — повторяет она тихим голосом.
Я лишь киваю. Воцаряется тишина. Долгое время мы стоим и смотрим то друг на друга, то на неровные камни известняка, из которых выложена дорожка. Девушка пытается засунуть ногу в щель между двумя камнями, поднявшимися из-за промерзания зимой.
Из дома доносится голос Джима:
— Пригласи ее войти! И закрой дверь, холодно же!
Я закатываю глаза и корчу рожу.
— Хочешь зайти?
Девушка качает головой.
— Думаю, не стоит. Я… — она прерывает сама себя. Я спускаюсь на ступеньку и закрываю дверь. Мы снова стоим и молчим. Я чувствую ногами холодный бетон через тонкие носки.
— Ну и ветер, — говорю я.
Внезапно девушка бросается ко мне.
Я едва успеваю понять, что происходит, как она взбегает по ступенькам и бросается в мои объятья.
* * *
Мы стоим, обнявшись, кажется целую вечность. Я крепко прижимаю девушку к себе. Она плачет. Мне тоже хочется плакать из-за нее, из-за того, что она так расстроена. Но мои слезы кончились. Я прошен эту стадию. Я вообще всегда мало плакал. Что касается меня, то речь идет о чувствах другого рода. Сейчас не время для слез. Есть много других проблем.
Наплакавшись, девушка поднимает взгляд. Долго смотрит на меня.
— Я думала, что никогда больше тебя не увижу.
— Ничего страшного не случилось.
— Еще как случилось! Я считала, что ты умер. Мы все так думали.
— Нет, — возражаю я. — Опасности не было.
Мы снова замолкаем. Я переступаю на другую ногу, стараюсь стоять то на правой, то на левой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает девушка.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Где ты был?
— В США. У тети в Мичигане. Мы уже давно собирались ее навестить.
— Хорошо там провел время?
Я киваю.
— В Мичигане здорово. Но, кажется, я на всю жизнь наелся гамбургерами и картошкой фри.
Девушка смеется.
— Как бы мне хотелось, чтобы все было как раньше, — говорит она.
Я переступаю на другую ногу. Качаю головой.
— Как раньше не будет.
— Да, — говорит она. — Не будет.
— Ты виделась с остальными?
— Не часто. Пия редко бывала в школе. Она ходит к детскому психологу. Думаю, то, что случилось, сломало ее.
— Вот как, — говорю я.
Снова пауза. Многое нужно обдумать, многое всплывает в памяти.
— Почему ты ничего не рассказал?
— Не хотел.
Манни творит, ты выжидаешь, просто чтобы поиздеваться. А потом будешь мстить.
— Не буду.
— Почему же ты ничего не расскажешь?
— Не хочу.
— Еще Манни говорит, что ты собираешься этим воспользоваться и будешь шантажировать нас.
Я пожимаю плечами.
— Нет.
— Тогда зачем ты стоишь по вечерам перед его домом? Вопрос застает меня врасплох, и я не знаю, что ответить.
— Я не знаю, — наконец говорю я. — Действительно не знаю.
Девушка долго смотрит на меня, словно пытается прочитать по выражению лица, правду ли я говорю или нет. Интересно, уж не за этим ли она пришла? Не послали ли ее остальные, чтобы разузнать, что я задумал? Но они никогда этого не узнают.
— Мне пора, — говорит она.
— Спасибо, что зашла.
— Может, еще увидимся.
Я киваю. Девушка собирается уходить.
* * *
Едва я открыл дверь, как на газоне, пыхтя, появляется Элвис. Девушка останавливается.
— Посмотри-ка, там еж, — говорит она.
Я киваю.
— Он живет здесь.
— Какой славный!
Она нагибается, упирается ладонями в бедра и наблюдает за ежом.
— Его зовут Элвис, — говорю я. — Он здесь уже с весны. Несколько дней его не было, и мы решили, что он куда-нибудь переселился.
Девушка выпрямляется. Осматривается.
— Наверное, он ищет место для зимовки.
— Да, возможно.
— Пока, Ким.
* * *
Я вхожу в дом. Мои ноги почти онемели. Кристин приготовила чай и поставила на стол свежий хлеб и домашний сыр.
— Кто это был? — спрашивает она.
— Подруга, — отвечаю я.
— Туве?
Я качаю головой.
— Нет, Криз.
* * *
Весь субботний день мы работаем в саду. Втроем занимаемся разными делами. Нам едва хватает места. Почти как в старые добрые времена. Я проехал несколько кругов на газонокосилке, а теперь перетаскиваю новую группу магоний в кладовую под навесом стоянки для машины. Отныне их место там вместе с остальными летними вещами. Покончив с магониями, я должен разобрать бильярдный стол, стоявший во дворе с тех пор, как я себя помню. Я не перестаю думать о Криз, таская садовую мебель и откручивая ножки бильярдного стола. Пятясь задом, волоку его к стене и там застреваю. Между стеной и крышкой стола.
Джим помогает мне высвободиться. Он смеется надо мной. Я тоже смеюсь над самим собой. Над тем, как я все сделал шиворот-навыворот. Глупая ситуация не выходит у меня из головы.
— Это был последний заход, — говорю я Джиму.
Кристин подготавливает клумбы к зиме. Высаживает новые луковицы крокусов и раскладывает аккуратными кучками торфяной гумус вокруг розовых кустов. Затем принимается собирать граблями опавшую листву и ветки, разбросанные по нашему дворику неутомимым ветром. Она относит их на зубьях грабель к зеленому компостному баку — нашему с Джимом подарку ей на сорокалетие.
Я подхожу к баку и поднимаю крышку.
— Ну как, нравится?
— Спасибо, Ким. Очень.
Кристин устраивает перерыв. Опирается на грабли и закуривает.
Я смотрю на нее, но ничего не говорю. Она продержалась без сигарет целое лето.
— Почти получилось, — оправдывается Кристин.
Я смеюсь.
— Не сдавайся, Кристин. Никогда не нужно отступать.
— После Рождества брошу, — говорит она. — Сегодня было столько дел.
Я киваю. Вспоминаю ее юбилей. Мы с Джимом устроили Кристин день сюрпризов. Утром — завтрак в постель: торт с марципаном, черный кофе и алая роза.