Магическому обаянию немца поддалась и Шабельская. А тот расхваливал глубину и «истинную художественность» немецких театров, намекая, очевидно, что именно там, в Германии, талант и красоту Елизаветы Александровны наконец оценят по достоинству.

И Шабельская уезжает, но не работать, а снова учиться – в Венскую консерваторию. Деньги дает очередной любовник – богатый московский купец.

По-немецки Шабельская знала слов десять, не больше. Пришлось не сцены репетировать, а глаголы учить. Еще два года упорных занятий. К тому времени, как Шабельская закончила консерваторию, ей было 30 лет. В Вене ей как актрисе впервые повезло. В романе, написанном через 30 лет, Шабельская опишет свой венский дебют как феерический, прямо-таки небывалый успех. Ее героиня, Ольга Бельская, получит все, о чем так долго мечтала сама Елизавета Александровна – главную роль на первой сцене Вены, в Бургтеатре. Ей будут рукоплескать вся австрийская аристократия и сам император с семьей из царской ложи.

Писательница Шабельская хвалит актрису Шабельскую с особым, почти эротическим наслаждением: «Высокая, стройная, гибкая, в классической белой одежде, она казалась греческой статуей, сошедшей с пьедестала. Каждое движение ее просилось на картину… поворот прелестной головки, полуулыбка, блеск задумчивых глаз были так просты, жизненны и вместе с тем неподражаемо прекрасны, что чуткая венская публика, привыкшая ценить не только эффектные места ролей и истерические крики артистов, но и художественную простоту и неподдельное изящество позы и жеста, разразилась неожиданно для себя самой громкими аплодисментами…»

На деле, Шабельская ни в каком Бургтеатре, конечно, не играла. Он открылся только через 5 лет после ее выпуска из Венской консерватории, в это время Эльза уже покоряла Берлин. Но в консерватории белокурую красавицу из России все-таки заметили – пригласили в Аугсбург, а потом в Базель, где, по ее словам, играла она с «огромным успехом». Эти 4 года были, пожалуй, самыми успешными в ее театральной карьере.

В 1888 году Шабельская едет в столицу Германского рейха, в Берлин, поближе к большим сценам. В Германии она получает ангажемент в Резиденцтеатр, там же работает Поль Линдау – известный критик и драматург. Очень быстро Линдау и Шабельская становятся любовниками.

В Германии он – настоящая звезда, почти как Чехов в России, пьесы Линдау идут чуть ли не во всех театрах страны, а его авторитет в театральной критике – непререкаем. Буквально, как он скажет, так и будет. Удастся ли постановка, станет ли дебютантка звездой, купят ли пьесу на будущий сезон? Линдау своей ролью судьи весьма доволен. Он очень трудолюбив – бесконечно пишет, ставит, переводит, того же требует и от Шабельской.

После всех академий и консерваторий Линдау сам учит ее играть. Королева флирта, она могла быть на сцене жеманной, царственно красивой, но только не искренней. Линдау почти на 20 лет старше Шабельской. Ему 50, ей чуть больше 30. Своими репетициями он, очевидно, добивается успеха. В Резиденцтеатре ей доверяют главные роли. Сначала известный критик всячески поддерживает свою протеже, но неожиданно все меняется.

Шабельская жаловалалсь: «Линдау! Бог бы с ним, все ему могу простить. Но мой театр ему был не по душе. Отвлекал от него. Репетиции, уроки – неудобно. Ему выгодней, чтоб каждую минуту была к его услугам. Директора спешили угодить важному критику и ролей мне больше не давали».

Буквально так и случилось. Линдау не хотел, чтобы Шабельская слишком уходила в работу, был очень ревнив. Он – влиятелен, знаменит, но далеко не молод, совсем не красив, а на Эльзу всегда смотрело столько влюбленных глаз. Линдау попросил руководителей театров «не перегружать» Елизавету Александровну. Шабельская сначала не понимала, что происходит. Жалование ей платили исправно, но вот работы становилось все меньше и меньше. Но потом догадалась: все дело в Линдау. Она вне себя – его собственническое отношение она была готова терпеть, но такую подлость…

Женщина импульсивная и решительная, Шабельская бросает пожилого критика. Тот вне себя обещает: если она уйдет, ни на одной сцене Берлина для нее не найдется места. О театре можно будет забыть. Шабельская в бешенстве. Но решения своего не меняет. Весь следующий год, до конца театрального контракта, ей платят жалование, но на сцену актриса не выходит ни разу.

Шабельская обращается во все театры подряд. Но ответ везде одинаков: «Простите, фрау, труппа заполнена, вакансий нет». Линдау исполнил обещание. Она закидывает письмами газеты – просит о помощи журналистов, требует справедливости. Но и там ничего – критик слишком уважаем, а она – какая-то заезжая актриса. Единственный журналист, откликнувшийся на мольбы Шабельской – молодой социал-демократ Франц Меринг. Революционер и теоретик марксизма, Меринг презирает Линдау за его буржуазные взгляды и ретроградство.

Меринг развернул в прессе шумную кампанию, с помощью которой надеялся разоблачить Линдау. «Театралы и газетчики подвергли молодую актрису бойкоту только потому, что она осмелилась уйти от старого критика». Меринг обвинял журналистов в трусости и продажности. Успеха «в деле Линдау» Франц Меринг так и не добился. Влияния у критика было несравненно больше.

Теперь бойкотируют не только Шабельскую, но и самого Меринга. На их стороне только Максимилиан Гарден, молодой талантливый журналист. Он пытается опубликовать «скандальные статьи» и хоть как-то помочь Шабельской. Елизавета Шабельская благодарна смелому публицисту. Между ними возникает дружба, которая очень быстро перерастает в любовь. Они съезжаются.

Гарден, как и Шабельская, рано ушел от родителей, был страстно влюблен в театр и мечтал стать актером. Но настоящего таланта в себе не нашел и выбрал журналистику, много писал о театре, но по-настоящему прославился как политический публицист. Его скандальные фельетоны известны в России не меньше, чем в самой Германии.

Шабельская и Гарден прожили вместе почти 10 лет. До Гардена политика была для Елизаветы Александровны чем-то далеким, скучным и совершенно ненужным, – он навсегда поменял ее взгляды. Максимилиан Гарден убедил Шабельскую забыть о сцене и заняться «более полезными вещами». Всю невероятную энергию Елизавета Александровна теперь бросила на драматургию и журналистику. Гарден дал ей место в своей газете «Будущее» и стал ее личным редактором.

После 10 лет странствий Шабельская пишет: «Живу, человеком стала, счастье что есть – поверила только теперь. Гарден выучил – пусть тоже не бесплатно, но благодеяние-то остается неоплатным».

После ухода Бисмарка из власти Гарден в своей газете обрушился с критикой на кайзера Вильгельма II и придворную камарилью, разоблачая лживость и порочность нового немецкого правительства. Свои политические тексты он подписывал псевдонимом «Апостат», буквально – отступник, ренегат. Гарден родился в еврейской семье (его настоящая фамилия Витковский), но уже в 14 лет он самостоятельно перешел в протестантизм. Его отношение к еврейству с годами только ухудшалось.

Ярый антисемит, Гарден лишь через 30 лет изменил свои взгляды, перейдя от юдофобии к пацифизму. За это ему жестоко отомстили. В 1922 году Гарден стал одной из первых жертв нацистов, на него было совершено нападение. Результат – 8 ножевых ран. Через 2 года, так и не оправившись от ранений, Гарден умер.