— Иди, — разрешила я. — Только не теряй головы!

Он с облегчением вскочил и покинул нас. Девушка смотрела на меня с уважением и страхом. Капустин себя не обнаруживал никак — то ли выдерживал характер, то ли спал.

А мне не спалось. Снаружи незаметно стемнело, и в поезде включили освещение. Я настороженно вслушивалась в шаги, которые звучали в коридоре, и ловила каждое слово, доносившееся оттуда, хотя отлично понимала, что Трофим придет молча и без всякого шума.

Время шло. Капустин, уставший от лежания, сполз с верхней полки и отправился совершать вечерний туалет. Он ничего мне не сказал, но по выразительному взгляду, который он бросил сначала на меня, а потом на спрятанный под подушкой чемоданчик, я поняла, что он призывает беречь его как зеницу ока.

Отсутствовал он недолго и появился с мокрым взволнованным лицом. Я уже было подумала, что он повстречался в туалете с Трофимом, но оказалось, что он просто переживал за оставленный на мое попечение багаж. В отместку я оставила его одного и тоже отправилась в туалет. Когда я вернулась, совершенно сбитая с толку студентка тоже попросилась выйти. Видимо, она уже свыклась с мыслью, что в этом купе ей придется жить по моей команде.

Ашот появился около полуночи. Он был слегка пьян, но вел себя тихо и сразу же стал разбирать свою постель. Я взобралась на верхнюю полку и, положив возле себя на всякий случай зонт, стала смотреть в потолок.

Капустин не спал — он все время вертелся с боку на бок, хмурил лоб и вздыхал. Его терзали тягостные предчувствия. Помочь я ему ничем не могла — они и меня терзали.

Ашот залез под одеяло и почти моментально захрапел. Юная студентка свернулась калачиком на своей полке и тоже уснула. В поезде постепенно затихали шаги и разговоры, и только грохот колес нарушал ночную тишину.

Прошел час. Равномерное покачивание вагона и монотонный стук колес все-таки убаюкали меня, и я задремала. Проснулась я оттого, что кто-то настойчиво дергал ручку двери.

Широко раскрытыми глазами я уставилась на нее и невольно нащупала ладонью свой смертоносный зонт. Капустин приподнялся на полке и тоже с тревогой посмотрел на дверь.

Ручка еще несколько раз дернулась, а потом раздался нетерпеливый стук в дверь и веселый голос с армянским акцентом произнес:

— Ашот! Слушай, Ашот! Это я — Сероп! Открой, пожалуйста. Ты мне нужен, Ашот!

Капустин в сердцах плюнул и откинулся на подушку. Но я чувствовала, что успокаиваться рано. Мне не нравился этот ночной визит. Внизу зашевелились, и из-под одеяла появилось заспанное личико студентки. Она непонимающим взглядом обвела купе и спросила, что случилось.

— Ничего пока не случилось, — сухо сказала я, наблюдая, как встает Ашот.

Он тер глаза и мотал головой, стараясь проснуться.

— Э, Ашотик! Открой, я прошу! — опять прозвучало из-за двери.

Наш сосед наконец сообразил, где находится, и шагнул к двери.

— Я тебе открою! — пригрозила я.

Ашот обернулся и неуверенно посмотрел на мое сердитое лицо.

— Это Сероп, — виновато объяснил он. — Я ему немножко открою и спрошу, чего он хочет.

В дверь постучали.

— Ашот! Открой, слышишь! — настырно повторял невидимый Сероп, явно решивший разбудить земляка любой ценой.

Видимо, ему удалось затронуть в душе Ашота какие-то патриотические струнки, потому что тот внезапно заупрямился, сделался хмурым и независимым, а рука его потянулась к замку. Возможно, он подумал, что я не решусь связываться с Серопом, возможно, в нем некстати проснулась мужская гордость — сейчас это уже не имело значения.

Я только успела спрыгнуть с полки, когда Ашот все-таки щелкнул замком и дверь отворилась. В проеме стоял земляк нашего Ашота, который был явно навеселе и вдобавок нянчил на своем огромном животе припасенную для «нашего стола» бутылку армянского коньяку.

Но тут же веселье на его лице уступило место недоумению и крайнему возмущению, потому что маячившая за его спиной темная фигура неожиданно грубо отпихнула его в сторону и мощно вломилась в наше купе. Еще не успев разглядеть его лица, я поняла, что это Трофим.

В момент рывка он толкнул на меня зазевавшегося Ашота, и мы вдвоем повалились на нижнюю полку. Мне удалось мгновенно вывернуться и вскочить на ноги. Но барахтавшийся на полу Ашот мешал мне, и момент был упущен.

Лицо Трофима было искажено гримасой ярости и угрозы. В правой руке у него блестел пистолет. Тыча дулом в разные стороны, он зловеще прорычал:

— Стоять! Замочу, падлы! Не двигаться!

Он шагнул вперед, наставив пистолет мне в лицо, а левой рукой шарил в это время по верхней полке, на которой лежал полуживой от страха Капустин. Нащупав его холодную кисть, Трофим безжалостно вывернул ее так, что Капустин завопил от боли, и приказал:

— Товар, сука, быстро!

Я никак не могла вмешаться в события, потому что бледный и перепуганный насмерть Ашот корчился на полу прямо у меня под ногами. Капустин, неподвижными глазами глядя на бандита, нашарил под подушкой кейс и поспешно сбросил его вниз. Трофим выпустил его руку и попытался поймать на лету чемоданчик. Но это ему не удалось, и тот с грохотом упал на пол. Держа меня на прицеле, Трофим ткнул концом ботинка сидящего на полу Ашота.

— Ну ты, — быстро сказал он, — подай чемодан!

Ашот вздрогнул и бросился выполнять приказ. Путь был свободен. Трофим отступил на шаг и левой рукой взял чемоданчик, который ему услужливо подал Ашот.

— До встречи в Тарасове! — злобно сказал Трофим и, не опуская пистолета, сделал еще один шаг назад.

Здесь он наткнулся на Ашота, который, совершенно потеряв голову, тоже пытался в этот момент выскочить из купе. Трофим чертыхнулся и на секунду отвел глаза.

В тот же миг я высоко подпрыгнула и выбросила вперед левую ногу, носком туфли ударив его в подбородок. Трофим пошатнулся и врезался затылком в полуоткрытую дверь. Глаза его помутнели.

Не давая ему опомниться, я рубанула ребром ладони по руке, сжимающей оружие. Пальцы Трофима разжались, и пистолет полетел на пол.

Придя в себя, он отмахнулся левой рукой, стараясь попасть мне в голову краем стального кейса. Я приняла удар плечом и ответила мгновенным пинком в пах. Трофим взвыл и с большим трудом устоял на ногах.

Воспользовавшись его беспомощным положением, я отскочила назад и подобрала с пола пистолет. Увидев в моей руке ствол, Трофим сжал зубы, выскользнул из купе и захлопнул дверь.

— Держите его! Чемодан! — завопил Капустин, сваливаясь с полки мне на голову.

— Черт! Нельзя ли поосторожнее? — сердито сказала я, отталкивая его в сторону. — И, в конце концов, почему бы вам тоже не поучаствовать?

Он сел на нижнюю полку в ногах у перепуганной девушки и мстительно сказал: