Произошло что-то невозможное, и тепреь на руках Т'Сада сидела абсолютная копия давно умершей женщины. Мастеру достаточно будет одного взгляда, чтобы понять это. Хуже того, он может подумать, что это сама Иллинель встала из могилы… И что тогда? Нет, это дело пускать на самотек нельзя, иначе может случиться страшное. Надо срочно что-нибудь предпринять! Что? Дракон нашел взглядом Тину и хотел было отправить ей предупреждение о случившемся, но не успел.

Неподалеку взвихрилась воронка гиперперехода, и в зал шагнул среднего роста человек с длинными русыми волосами, небрежно заплетенными в косу. Его нервное, худое лицо освещала добрая отеческая улыбка, серые глаза лучились какой-то нечеловеческой, пугающей даже добротой. Все вокруг замерли. Он. Илар ран Дар. Командор. Странное, бессмертное существо. Сколько людей пытались понять кто он такой и откуда взялся. Никто не понял. Никто не сумел. А он молчал и только горько улыбался в ответ на вопросы.

– Я счастлив видеть вас с нами, дети мои! – разнесся по залу голос Командора. – Пришло время вашего Посвящения. Прошу вас не бояться, ничего плохого с вами не случится. Никто здесь не причинит вам…

В этот момент взгляд Илара упал на черноволосую девушку, сидящую на сгибе локтя Т'Сада Говаха. Он запнулся и замолчал, глаза мага буквально вылезли из орбит, он задохнулся и схватился рукой за горло. А все, кто был способен ощущать эмоэфир, едва не вскрикнули от захлестнувших их чувств. Это было что-то страшное и непонятное, никогда от Командора не исходило такого. Боль, пронзительная, отчаянная, кричащая, рвущая на куски душевная боль. Неверие. Безумная радость и спрятанная где-то очень глубоко слабая надежда… Только вскоре надежда с радостью умерли. Остались глухое отчаяние и все та же боль. Маг продолжал смотреть на неизвестную девушку, и из его глаз одна за другой медленно катились крупные слезы. Никто и никогда до сих пор не видел, чтобы Командор плакал. Аарн потрясенно замерли, не понимая, что здесь такое происходит.

Ощутившая боль любимого Тина тоже замерла, потом во все глаза уставилась на причину этой боли. Сперва она ничего не поняла, и только через пару мгновений до нее дошло. Если сама Тина только напоминала Иллинель, то сейчас на руках у Т'Сада сидела совершенная копия. Не человеческая, а скорее эльфийская какая-то красота. Черные спутанные волосы, точеные черты лица, огромные зеленые глаза, наполненные непониманием. Казалось, сама Иллинель встала из могилы и пришла, чтобы дать Командору надежду. Казалось, произошло чудо. Но Тина слышала, что незнакомка сама до онемения изумлена, поняв, что все в зале смотрят на нее. Конечно, это не Иллинель. Эта девочка только невероятно, невозможно, нечеловечески похожа. Настолько, что становилось страшно. Что за жестокая шутка Благих? За что они с Мастером так? Мало ему боли? А в его душе подымалось старое горе, которое, как оказалось, никуда не уходило, только затаилось и тысячу лет ждало своего часа.

Командор, шатаясь и едва держась на ногах, добрел до стены и оперся об нее. Аарн слышали, как один за другим в его душе подымаются глухие щиты, напрочь отсекая чувства. Они не знали, как помочь, не знали, как быть и что делать. Тина видела струйку крови, сбегающую из насквозь прокушенной губы Илара, и сама едва не плакала от пронзительной жалости к нему. Но что здесь можно сделать?! Благие, что?!

Ирна смотрела на Мастера почти так же потрясенно, как и он на нее. Она начала всхлипывать, не понимая, что с ней происходит. Чем этот человек поразил ее воображение? Чем?! Кто он?! Девушка потрясла головой, еще не зная, что перед ней Командор, видеть которого Ирне до сих пор не доводилось, а его слов, увлекшись рассказом дварх-адмирала, она не услышала. Потому поняла только, что на нее кто-то смотрит. Какой-то худой мужчина с русыми волосами. Совершенно незнакомый. Но почему тогда в его глазах такая мольба и такая боль? Благие Защитники! Да что же это такое?! Никогда еще девушке не доводилось видеть в человеческих глазах столько боли. Незнакомец потряс ее до глубины души, казалось, весь ее мир взорвался на куски после первого же его взгляда. Ирне доводилось, конечно, слышать, что можно влюбиться, только увидев кого-то, но она никогда в такое не верила. Как можно полюбить, не зная человека хорошо? Совершенно невозможно! Впрочем, сейчас девушке было не до анализа. Она смотрела вслед русоволосому незнакомцу и очень жалела, что он уходит. Что это с ней такое творится? Почему этот незнакомый человек ни с того, ни с сего вдруг стал настолько дорог? Откуда она знает, что ему сейчас очень больно? И почему от его боли болит ее собственная душа? Разве так бывает?

Понявшая все Тина бросила Т'Саду быстрый эмообраз, и дракон осторожно ссадил Ирну на пол. Дварх-полковник подошла к ней и внимательно посмотрела в глаза, заглядывая, как показалось девушке, в самую глубину ее души. Что нужно этой самоуверенной и очень красивой женщине? Чего она хочет? А Тина прикусила губу и резко тряхнула головой. Ей было нелегко – а какой женщине легко своими руками отдавать любимого другой? Никакой. Но иначе поступить она не могла, не считала себя вправе.

– Ну, что ты стоишь? – хрипло выдохнула Тина. – Иди за ним… Да иди же!

– Но я… – едва пролепетала Ирна, растерявшись окончательно. – Я…

– Что, ты? – глухо спросила дварх-полковник. – Я ведь слышу, что он тебе дорог стал. Иди! Ему же больно! Понимаешь ты, больно?!

– Н-но р-разв-ве т-так м-можн-но?

– Можно, девочка… – грустно ответила Тина, закусив губу и едва сдерживая слезы. – У нас все можно. Иди, или вы оба потом долгие годы жалеть будете… Он не подойдет, я его слишком хорошо знаю. Не подойдет, пока с собой не справится. А потом все, он больше к себе не подпустит близко. Никого. Ни тебя, ни меня. У тебя есть шанс только сейчас…

Каким-то шестым чувством Ирна поняла, что стоящая перед ней женщина любит русоволосого незнакомца больше жизни. Но если так, то как она может толкать его к другой? Благие… А потом до нее дошло, что для настоящей любви счастье любимого человека куда дороже собственного. Из глаз девушки сами собой закапали слезы. Она всхлипнула и нерешительно посмотрела на опершегося о стену русоволосого. Но все никак не могла решиться. Навязываться мужчине?! Так же нельзя! Тина тяжело вздохнула, взяла ее за руку и повела к замершему у стены человеку.

Илар вздрогнул от чьего-то прикосновения. Он резко обернулся и замер. Перед ним стояла ОНА. Единственная и неповторимая. Звездочка его маленькая. Создатель Святой! Как же это? Она жива?! Она не умерла тогда, тысячу лет назад? Все внутри него переворачивалось, все тщательно возведенные за прошедшие годы барьеры рухнули, не оставив по себе даже пыли. Маг не мог думать ни о чем, кроме стоящей перед ним восставшей из праха любимой.

– Иллинель… – прошептали пересохшие губы. – Девочка моя, ты вернулась ко мне?

– Меня зовут Ирной… – почти неслышно ответила она.

Создатель! Ну, конечно, какой же он идиот! Мертвые не оживают… Как бы этого ни хотелось, не оживают. Но какое невозможное, какое нечеловеческое сходство… Одно лицо, одна фигура, одна душа. Может, это новое воплощение любимой? Кто знает… Уж никак не он. Да и то, помнит ведь, как умирала у него в руках Иллинель, став высохшей, почти невесомой старушкой. Помнит, как хоронил, как сходил с ума от горя. По предсмертной просьбе ее похоронили на родной планете. А сейчас перед ним стоит юная красавица. Впрочем, нет, не совсем юная. Лет двадцать, а может, и все двадцать пять. Впрочем, какое это имеет значение? Важно другое. То, что творилось в душе Ирны. Илар слышал, что она тянется к нему, даже не зная, кто перед ней. Что он внезапно стал невероятно дорог этому ребенку. И ему самому до боли хотелось обнять девочку и никогда, никому, ни за что не отдавать. Пусть это не Иллинель. Пусть… И впервые за много сотен лет великий маг позволил себе сделать то, чего так хотелось. Шагнул вперед и обнял прильнувшую к нему Ирну. Она со всхлипом прижалась к нему, все еще не понимая, как такое могло с ней произойти. После всего случившегося? После ада? Девушка думала, что никогда, никого не захочет и не полюбит. И вот тебе на…