Всем умным людям следует находиться во взаимном общении.

Предпочитаю, чтобы мои недруги завидовали мне, чем я моим недругам.

У человека среди многих друзей мало верных.

Когда состояние пришло в упадок, тогда и друзья начинают разбегаться.

Тот тебе друг, кто в несчастье помогает делом, когда в этом есть необходимость.

Любовь обильна и медом, и желчью.

Снаружи — Елена, внутри — Гекуба.

Нам надо делать то, что родители приказывают.

Кто утратил стыд, того нужно считать погибшим.

Спокойствие в несчастии — отличная приправа.

Кто в гневе мягок, тот умней гораздо.

Не заставляй себя ждать.

Не бей по камню, чтобы не остаться без руки.

Все люди опытны в том, что касается их выгоды.

Злому делать добро так же опасно, как доброму зло.

Наглухо закрытое сердце.

Плохая штука — старость.

Любимцы богов умирают молодыми.

Кто желает съесть орех, должен разбить скорлупу.

Делать все что душе угодно. Черпать воду решетом.

Искать узлы в тростнике.

Бить кулаками по остриям.

Одновременно дуть и глотать нелегко.

За добро воздается добром, а на зло отвечается злом.

То, что сделано, не может стать несделанным.

ПЛИНИЙ МЛАДШИЙ

ПЛИНИЙ МЛАДШИЙ (61 ИЛИ 62 — ОК. 114 ГГ.) — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ.

Человеку свойственно чувствовать и испытывать страдания, но в то же время бороться с болью и слушать утешения, а не просто не нуждаться в утешениях.

Хорошие люди слабее плохих.

Загляни в собственную душу.

Молвы боятся многие, совести — коекто.

Змеи змей не кусают.

Мудрые люди говорят, что хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.

История пишется для установления строгой истины.

Мнения ведь подсчитывают, а не взвешивают.

Честность оскорбляет людей в ту минуту, когда она им во вред, потом они же ею восторгаются и ее превозносят.

Честность для нас значит не меньше, чем для других необходимость.

О честности обвинителя лучше всего судить по самому обвинению.

Честную душу сдерживает совестливость, а негодяй крепнет от своей дерзости.

Никогда один человек не мог обмануть всех, да и все не могли обмануть одного человека.

Лучше ничем не заниматься, чем заниматься ничем.

Нет более справедливого дохода, чем тот, который принесут земля, небо, год.

Важно не звание человека, а его дело.

Если ты рассчитываешь на потомков, то для них недоделанное — то же самое, что неначатое.

Привычка к одним и тем же занятиям вырабатывает умение, но не развивает способностей, внушает не уверенность в себе, но самодовольство.

Люди по своей природе любознательны, и ничем не прикрашенное знакомство с фактами прельщает даже тех, кто с удовольствием слушает болтливые небылицы.

Считаю крайней глупостью выбирать для подражания не самое лучшее.

И радость и утешение — в науках.

Никто не может быть мудрым во всякую минуту.

Беда часто делает людей остроумными. Подобно тому, как почвы обновляются разнообразным и переменным посевом, так и наш ум обновляется размышлением то об одном, то о другом.

Живой голос, как говорится, производит гораздо больше впечатления. Пусть то, что ты читаешь, будет сильнее, но в душе глубже засядет то, что запечатлевают в ней манера говорить, лицо, облик, даже жест говорящего.

У несчастных одни речи, у счастливых — другие.

Опыт и есть, и считается лучшим учителем красноречия.

Книги надо не прочитывать, но читать и перечитывать.

Ораторы, говорящие сидя, если даже речь их обладает в значительной степени такими же достоинствами, что и речь говорящих стоя, одним тем, что они сидят, ослабляют и принижают свою речь. А у тех, кто читает речь, связаны глаза и руки, которые так помогают выразительности. Ничего удивительного, если внимание слушателей, ничем извне не плененное и ничем не подстрекаемое, ослабевает.

Оратор должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам: к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.

Лучше сказать лишнее, чем не сказать необходимого.

Гремит, сверкает и приводит в смятение не речь увечная и обкорнанная, а возвышенная, льющаяся широким великолепным потоком.

Для большинства в длинном рассуждении есть нечто внушительное, весомое: меч входит в тело не от удара, а более от нажима, так и слово в душу.

Следует читать много, но не многое.

Всякая хорошая книга тем лучше, чем она больше.

Страх — суровейший исправитель.

Как в человеке, так и в государстве тяжелее всего болезнь, начинающаяся с головы.

Плохо, если власть испытывает свою силу на оскорблениях, плохо, если почтение приобретается ужасом: любовью гораздо скорее, чем страхом, добьешься того, что хочешь.

Никто не выслушивает упреки с таким терпением, как те, кто заслуживает похвалы.

Тот истинно благороден, кто легко прощает заблуждения людей и в то же время так боится сделать чтонибудь дурное, как будто он никогда никого не прощал.

Чистое не становится хуже, если им займутся люди плохие, вообще же оно — удел хороших.

Для печали есть предел, для страха — нет.

Преданность негодяев так же ненадежна, как они сами.

Величайшая радость в жизни человека — быть любимым, но не меньшая — самому любить.

Есть некоторое наслаждение и в печали, особенно если ты выплачешься на груди у друга, который готов или похвалить твои слезы, или извинить их.

Лицемерная любовь хуже ненависти.

Так уж устроено природой: ничто не усиливает любовь к человеку, как страх его лишиться.

Кротость особенно похвальна тогда, когда причина гнева вполне справедлива.

Чрезмерное усердие больше портит, чем улучшает.

Люди, преданные наслаждениям, живут будто одним днем: кончилось сегодня — и нет причины жить.

Неблагодарное дело — услуга, если за нее требуют благодарность.

Печаль изобретательна на скорбные выдумки.

Людей охватила такая страсть к наживе, что, повидимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им. Общепринято приписывать вину правдивость.

Справедливо, чтобы человек выступал иногда ради собственной доброй славы.

Изобразить нельзя, как одушевляют действия ума телодвижения.

Молодость и средний возраст мы должны посвятить родине, старость — себе.

Можно мириться с беспорядочной сумятицей в жизни юноши, старикам к лицу спокойная, упорядоченная жизнь: напрягать свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.

О тех, кто сами призвали смерть, горюешь неисцелимо, ибо веришь, что они могли еще долго жить.

Неизменным и великим утешением в смерти людей,