– Хорошо, что этот вопрос возник сейчас, в самом начале. Понимаю, что такие средства могут тебе показаться… аморальными. Но иногда для достижения больших целей… некоторыми нормами морали можно и поступиться… Ты был отличником в школе, так?

Резкая смена темы застает меня врасплох.

– Вообще-то, да. Серебряная медаль.

– И красный диплом в институте?

– Точно, а как ты узнала? И какое это имеет…

– Самое прямое, и ты сейчас это поймешь. В тебе слишком много правильного, Володя. Нет, в большинстве случаев это неплохо – иметь принципы и железно им следовать. Но иногда это мешает. Кому, как не тебе, знать, что мир состоит не только из черного и белого. Ты перфекционист. Иногда даже чересчур. Тебе надо, чтобы и результат был идеальным, и чтобы в процессе ни единого пятнышка не появилось на твоем белом фраке. – Белая струна Дарьи дает тональность печальной иронии. – Но так не бывает, поверь мне. Тот, кто хочет остаться безупречным, никогда и ничего не сделает. Приводя ко мне кандидатов на пробуждение, ты делаешь им тем самым большой подарок. Возможно, даже лучший в их жизни! То, что они получают после ритуала, трудно переоценить. Их жизнь коренным образом меняется в лучшую сторону, так стоит ли на этом фоне переживать о временной потере свободы воли или небольшой манипуляции их чувствами, о которой они даже не узнают?

М-да, туше. Аргументы Пробуждающей выглядят действительно непробиваемыми, а мои моральные угрызения кажутся теперь заморочками студентика-идеалиста. Даже стыдно становится – чувствую себя глупцом. Сейчас бы тему сменить…

– А ты дашь мне знать, когда можно будет поговорить со Светланой?

– Конечно. – Абсолютное спокойствие по всем параметрам и даже лукавая улыбка. – А что ты так о ней беспокоишься? Неужели влюбился?!

– Да нет, что ты! – Мне почему-то кажется очень важным убедить Пробуждающую, что никакой романтики в моих чувствах к Светлане нет. – Просто она – моя первая пробужденная. И если с ней проблемы, естественно, я волнуюсь.

– Если дело лишь в этом, успокойся: с ней все будет хорошо. – Она испытующе смотрит на меня. – У тебя все, или для твоего мрачного настроения существуют еще причины?

Интересно. Она же мысли читает, к чему вопросы? Или, вспомнив о своем обещании не лезть постоянно в мою голову, делает вид, что так и есть? Что же, подыграем.

– Существуют. Скажи, по какому принципу действует поле наибольшего благоприятствования для пробужденных?

Тональность легкой растерянности от неожиданного вопроса. Неужели и впрямь держит слово?

– Ну… в жизни этого человека просто повышается вероятность хороших событий и уменьшается вероятность плохих…

– А среди этих… «хороших» событий… может быть смерть других людей?

– Крайне маловероятно. Только если эти другие непосредственно угрожают жизни или здоровью пробужденного… А что? У тебя что-то произошло?

– Да. Месяц назад умер мой питерский родственник. Он болел, конечно, но врачи давали ему еще около полугода. А он взял и умер раньше времени. Оставил мне в наследство квартиру на Васильевском и еще кое-что… Возможно, кто-то и сочтет это хорошим событием, но я, уж прости, что-то не испытываю желания прыгать от радости. Последнее, что мне нужно – это расплачиваться чужими жизнями за собственное материальное благополучие. Тем более жизнями моей родни.

– Ох, ничего себе! – округляет глаза Дарья, а белая струна подтверждает, что она сильно удивлена. – Я понятия не имела. Очень тебе сочувствую! И как ты мог подумать такое? Соборная душа – это тебе не «Коза Ностра»! Человеческие жизни забираются лишь в самом крайнем, критическом случае, а тут такого и близко нет! Просто подобные события иногда случаются. Поверь, ни Питерский эгрегор, ни мы тут ни при чем!

Искренность Пробуждающей подтверждается ее звучанием. Мои сомнения на ее счет готовы уже полностью рассеяться, и да же вновь становится стыдно за свои подозрения. В конце концов, человек может быть гениальным актером и уметь подделывать внешние проявления чувств: выражение лица, мимику, жесты, даже выражение глаз, но не внутренние эмоциональные реакции! Ага, я же видел, как она пользуется внушением. На примере Светланы. Что, если она сейчас и мне внушает «Все нормально, в моем звучании ничего тревожного!»? Так, стоп, паранойя! Нельзя же, в самом деле, вечно всех подозревать. Даже Дарью. Так и рехнуться недолго! Может, пора начать проще относиться к жизни и не искать везде подвох? Хватит. Устал.

– Прости, пожалуйста, я… Что-то на меня находит периодами. Приступы подозрительности. Побочный эффект моих способностей, наверное.

Она улыбается.

– Понимаю. Но ты же слышишь мое звучание. Расшифровывать не разучился?

– Не разучился. Вижу и слышу, что ты говоришь правду. Просто сразу много всего и…

– Много? Есть еще что-то?

– К сожалению, есть…

И тут меня словно прорывает. Выкладываю, как на духу, про смерть отца, про Полтавского, про странный конец бабушки и ее тревогу за мою безопасность и, наконец, про сегодняшнее анонимное письмо.

Дарья хмурится, и тревога, которая в ходе нашего разговора совсем было исчезла из ее звучания, снова напоминает о себе.

– Вот, значит, как. Собственно, об этом я и хотела с тобой поговорить.

– О Полтавском?! – изумляюсь я.

– Нет. Его фамилию я впервые только что услышала от тебя. Но эгрегор встревожен: в городе появилась парочка сильных темных магов. И это совпадение с твоей анонимкой мне очень не нравится. Если Полтавский и есть прибывший сюда темный маг, а может быть, и двоедушник, если он причастен к смерти твоей бабушки, то вполне возможно, что он здесь, чтобы забрать твою жизнь.

– Но кто тогда меня предупредил?

– А это еще один очень хороший вопрос.

Санкт-Петербург. 18 июня 2017 года

Торчать на Изнанке было дико скучно – я ведь даже не ходил никуда, так и отсиживался в здании на Литейном, замкнув свое звучание внутри себя. Ну их всех в пень – и паука, и Спирину! Иногда лучше поскучать. Хотя один раз я все же вынырнул – чтобы договориться с Александрой о подстраховке на вокзале, когда приедет Лада: о проблеме со слежкой тоже забывать не стоило.

Несмотря на то что других аргументов, кроме моего чутья, у меня не имелось, подстраховку мне все-таки выделили – два человека «наружки» плюс ведьма из числа завербованных ковенских. Если не помогут, так хоть вычислят мою тень. Звонить Ладе я не стал – толку-то. Сказать: «Вылезай из поезда, дуй домой и думать забудь о Питере!»? А причины? Сказать правду? Не смешно. Уклончиво объяснять про врагов, которые завелись в Питере у ее родственника? Не поверит наверняка, да еще, чего доброго, решит, что я передумал, а теперь изобретаю дурацкие отмазки, лишь бы не принимать ее у себя дома. Однако что-то сказать ей по приезде все-таки придется, как-то остеречь от излишней беспечности… Но как?! И вообще, для нее придется подготовить целые бочки лапши, которую и вешать ей на уши каждый день почти по любому поводу. Короче, чем больше я об этом думал, тем больше мне плохело от осознания вороха всяческих сложностей, сопряженных с моей новоявленной родственницей.