– Смотря какой ломбард. Я тебе такой подыщу, где документов не потребуется, он такой… не совсем… официальный. Типа клуб по интересам, где делают ставки на лошадей, на бокс или футбол, во что там еще играют, я не знаю. Когда проигрываются, но денег нет, приносят в залог всякое барахло. Поняла? Это безобразие содержит один мой братец.

– У тебя объявился братец? – поразилась я.

– Все мы люди йоруба [32] , родня в третьем колене, – фыркнула Биа. – Сейчас отправлю старшего сынишку сбегать и привести парня сюда…

– Разреши, я возьму твой мак-бук – проверить почту?

– Без вопросов, только у меня не мак-бук, а какое-то дерьмо, – махнула рукой Биа.

– Ничего, я справлюсь.

Никаких важных писем я не жду и вообще собираюсь заглянуть в почтовый ящик Андреса – никак не могу успокоиться. Где он? Почему о нем молчат газеты? Если он жив, благополучен и вернулся на лайнер, он обязательно будет переписываться с другими судовыми службами. Но новых писем не было. Я не удержалась и одну за другой стала открывать его фотографии. Какой у него античный профиль, этот торс под соскальзывающим с плеч кителем, мой палец невольно потянулся и погладил блестящую поверхность дисплея, так мало похожую на живую человеческую кожу.

Где он сейчас? Где он вообще может быть?

Что, если его смерть скрывают? Или ему нужна срочная помощь?

Нет, если я хочу выпутаться из этой истории, то должна начать с самого начала, понять, что стряслось на лайнере. Даже еще раньше – выяснить, что это за писательница такая, у которой образовался настолько своеобразный фан-клуб?

Открываю раздел с ее книгами на «Амазоне» – все они вышли в одном издательстве «Блэквуд Паблишинг, Инкорпорейшен», Лондон. По ссылке я проследовала на сайт издательства, открыла раздел «Контакты» – скопировала адрес редактора, некоего мистера Веджвуда. Затем заглянула в раздел «Партнеры издательства», но никаких литературных агентств там указано не было, только магазины. Привычно запускаю руку в волосы и размышляю, как пронять этого джентльмена, чтобы он немедленно разыскал свою авторшу и заставил связаться со мною, даже если мадам Дюваль успела сбежать с корабля?

Пойду ва-банк: человеку, который научился умирать, бояться больше нечего.

Я положила пальцы на клавиатуру и принялась набирать на английском:

Уважаемый мистер Веджвуд!

Меня зовут Лени Бригитта Ольсен, я являюсь давней поклонницей книг вашего издательства, в особенности романов мадам Дюваль, и состою в фан-клубе ее читателей. В силу этого обстоятельства ко мне попал айпад, принадлежащий мадам Дюваль, забытый ею в клубе.

Я хотела бы вернуть устройство его владелице, тем более что он содержит информацию о происшествиях с трагическим исходом, случившихся на борту круизного лайнера «Контесса Анна», вероятно, необходимую ей для новых творческих проектов.

Буду признательна, если Вы сочтете возможным проинформировать меня о способах связи с мадам Дюваль или ее литературным агентом.

С признательностью за понимание и сотрудничество, Лени Бригитта Ольсен .

Я с силой выдохнула, как будто от этого действенность письма могла увеличиться, и только потом нажала «отправить». Обменялась парой коротеньких записочек с Делией, согласовав время встречи, и возвратилась на кухню, где Биа живо болтала со своим «братцем». На шее парня блестела золотая цепь, толщине которой могли позавидовать и самый злобный бультерьер, и поклонница бренда Шанель. Хотя на его бычьей шее она выглядела вполне соразмерно, такому дюжему типу только в регби играть.

– Что скажешь, братец Дада? – Биа протянула ему часы.

Братец оглядел часы, прищуривая то один, то другой глаз, и вынес вердикт.

– Надо их переставить на золотой браслет, типа как от «Ролекса», поняла? Тогда твоя подруга, сестренка, выручит реально приличные деньги.

Биа вытерла руки передником и постучала косточкой указательного пальца парня прямо по лбу, благо он сидел на табуретке:

– Вот ты, брат, совсем бестолковый… – она принялась объяснять еще раз, отчаянно жестикулируя руками. – Не хочет Лени продавать! Ясно тебе? Ей надо деньги прямо сейчас – ее мужика забрали в дурдом, так она сидит без копейки и не может даже съездить за деньгами к родне. С тех других денег, которые привезет, она сразу выкупит часы обратно. Понял наконец-то?

– Чо мне толковать по десять раз одно и то же, Биа? Я, блядь, похож на аутиста? Все я прекрасно понял… – Парень поднял спортивную сумку, небрежно брошенную на пол, расстегнул – там было полно наличных. – Бледная сестра, тебе крупными или мелкими?

– Давай мелкими, – вздохнула я. Он ловко отсчитал запрошенную сумму и подцепил часы на запястье, едва-едва дотянул ремешок, чтобы он застегнулся.

– Мы расписками не пользуемся – наши писать-читать не умеют, только считать. Как вернешься, просто приходи к матушке Биа или спроси Даду-футболиста, и рассчитаемся обратно.

– Не переживай, Лени, все будет, как в банке. Меня они не обманывают, я любого из них могу по ветру развеять, – Биа резко раскрыла ладонь, подула, и во все стороны полетел невесть откуда взявшийся черный пепел.

Дада ушел, весьма впечатленный «матушкой Биа».

Биа вымыла испачканную руку под краном, потом открыла резную деревянную шкатулку, порылась в ней, вытащила кулон из легких цветных перышек, подвешенный к бисерному шнурку, и повесила мне на шею, прежде чем я успела увернуться от ее чрезмерных забот.

– Что это?

– Амулет от всех бед.

– Спасибо, Биа, только мне ни к чему. Я не верю, и кожа у меня слишком светлая…

– Тем, кто верит, амулет не нужен! Поняла? Если бы наши амулеты помогали только людям йоруба, грош цена такой вере. Пообещай, что снимешь только когда вернешься.

Хуже мне эти перышки точно не сделают, я дала обещание.

Доедаю свою любимую шоколадку, разглядываю носки свежеприобретенных ботинок из грубой кожи и размышляю, как сильно мне повезло, что в Осло существует темная сторона. Темная она не только в прямом смысле, то есть там, где живут нелегальные, полулегальные и легальные, но криминализованные приезжие всех возможных этнических типов. Если смотреть со стороны законности и правопорядка, на темной половине окажутся даже такие внешне благополучные и состоятельные люди, как арт-дилер Делия. Дистанция между уличным пушером и арт-дилером меньше, чем кажется. Оба ненавидят таможенников, налоговиков и полицию, предпочитают наличные и умеют грамотно «подсадить» клиента на свой товар.

Я толком не знаю, где Делия родилась, у нее добрый десяток паспортов, кажется, она говорит на всех письменных языках. Высоченную и худющую Делию за глаза называют «вешалкой», говорят, она начинала моделью и успела добиться некоторого успеха, когда поняла, что ее истинное призвание – актуальное искусство. Теперь она мотается по всему миру, загружает наличные в чемоданы «Луис Виттон» килограммами, перемешивает драгоценности с бижутерией, однажды на моих глазах убедила таможенника, что великолепный образчик конструктивистской графики – настенный календарь, завещанный ей полоумной бабкой, ценой всего в 100 крон. У Делии есть добрые знакомые среди карабинеров, бригадистов «Синдера Луминоса» [33] , во дворцах арабских шейхов, среди российских атташе по культуре и даже в Моссаде. При любых обстоятельствах в пухлых ежедневниках Делии всегда обнаружится телефон «одного человечка», который «обязательно поможет», поэтому я и пришла к ней.