– А что ему ещё оставалось?

Они немного помолчали. Танни оттёр наконец последнее пятно со стены и сходил за щёткой для пылесоса.

– Слушай, Райан… – снова заговорила девушка. – Я раньше как-то не спрашивала… А ты сам-то откуда?

– С Геры.

– С Геры? – Мариса сдвинул брови. – Но ведь это же…

– В Альянсе, да.

– Тогда как же ты…

– Я уехал оттуда ещё до начала этой войны. На Ханаан – на нём тогда гражданство давали легко, он после Дейнебской почти обезлюдел. Так что я самый что ни на есть настоящий гражданин Федерации и пошёл воевать по призыву, к моему происхождению придираться не стали. В этом мне повезло.

– А, так ты беженец?

Райан кивнул, решив не усложнять такое понятное и удобное объяснение ненужными уточнениями. Во времена Дейнебской войны Федерацию наводнили беженцы с Внешних планет. Многие из них остались в ней насовсем, и, случалось, новая родина становилась для них ближе прежней. Хотя, конечно, ситуация была с нюансами.

Может, потому он и не мог ненавидеть людей по ту сторону фронта?

– А семья у тебя есть?

– Не знаю. Наверное…

– Не знаешь?! Ой… Извини.

– Нет, ничего, это не то, что ты подумала, – Райан вздохнул – необходимость снова и снова объяснять одно и то же ему уже изрядно надоела. – Просто у меня после контузии начались провалы в памяти. Так что я и в самом деле не знаю, остались ли у меня какие-либо родственники и что с ними.

– И ты совсем-совсем их не помнишь?

– Почти совсем.

– Даже маму с папой?

– Я помню их лица… Дом, где мы жили… Какие-то картины, ощущения… И больше почти ничего.

– Но ведь должно же быть что-то в документах…

– Ага, два имени: Мартин и Светлана Танни. У нас в паспортах не принято описывать биографии родителей. На Ханаан я точно прилетел один, а наводить справки во вражеском государстве, сама понимаешь, несколько затруднительно.

– Ну, ничего, – сказала Мариса. – Война рано или поздно закончится. И ты обязательно кого-нибудь отыщешь.

– Надеюсь, – Райан невольно улыбнулся, вспомнив, что ещё совсем недавно сам пытался в схожих выражениях утешить собеседницу.

– Мариса, вот ты где, – в трюм заглянул Рауль. – У нас тут назрел вопрос – ты не возьмёшь на себя обязанности кока? Или нам установить график и готовить по очереди?

– Да уж возьму, что с вами поделаешь, – Мариса спустила ноги с контейнера.

– Ладно, Райан, заканчивай тут, – Рауль махнул рукой. – Всё равно скоро ужин, а тебе ещё помыться не мешало бы.

– …Из всего вышесказанного, господа, я могу сделать только один вывод. Речь идёт не о внушении, не о гипнозе и даже не о телепатическом программировании. Подобных изменений базовых свойств личности нельзя добиться ни одним из перечисленных способов. Да и столь долгосрочного усиления пси-способностей без истощения нервной системы ничто из указанного обеспечить не способно. Мой вывод таков: нервная система всех пленных подверглась некой мутации, в результате чего стала функционировать куда эффективнее – если рассматривать эти изменения с точки зрения использования их носителей как псиоников. Но переизбыток активности системы также неизбежно приводит и к изменениям в характере, и эти изменения меня пугают. Полагаю, не одного меня.

Человек, сидевший рядом с Давиной, вздохнул, и телепатка невольно покосилась на него. За весь без малого час, что длился доклад, она так и не смогла привыкнуть к его близкому присутствию. Псионик пятого разряда генерал Джозеф Канхо в Корпусе был личностью почти легендарной. Все самые громкие и самые эффективные операции за последние лет двадцать, заслуженно или нет, приписывались ему. Сейчас он пребывал в должности заместителя возглавлявшего Корпус генерала Уэйна, и шептались, что главой Корпуса Уэйн уже давно является лишь номинально. В любом случае, никто не сомневался, что Канхо сядет в его кресло, как только Уэйн его освободит, и ждать осталось недолго.

– Переизбыток энергии подталкивает подвергшихся изменениям людей к постоянной активности, как эмоциональной, так и физической. Их агрессивность возрастает в разы. Это люди больших страстей, которыми они не способны управлять. Я думаю, нет нужды объяснять, насколько опасен может быть человек, целиком захваченный какой-либо страстью, примеры у всех на слуху. Перед нами фанатики, готовые убивать и умирать за идею, и эту идею они будут пытаться воплотить в жизнь, не считаясь ни с чем. Ну, а то, что идеей вчерашних граждан Федерации становится ненависть к врагам Альянса – это, уже, я полагаю, заслуга тех, кто занимается настройкой их психики и образа мыслей после обработки. У меня всё, господа.

Давина невольно поёжилась. Докладчик смолк, и на него со всех сторон тут же посыпались вопросы и возражения. Основным аргументом несогласных было то, что никому не известен способ вызвать мутацию нервной системы, не затрагивая весь остальной организм, и это не говоря уж о том, что вскрытие погибших псиоников никогда не выявляло никакой патологии. Другие соглашались с докладом, говоря, что это действительно единственная версия, объясняющая все факты, а то, что способ нам неизвестен, ещё не значит, что его нет.

– Но согласитесь, господа, странно основываться на фактах, которых нет…

– А если всё же допустить, что всё сказанное здесь соответствует истине – как вы полагаете, каким образом учёные Альянса добились таких результатов?

– Полагаю, какой-то вид излучения…

Генерал Канхо молча слушал прения, полуприкрыв глаза тяжёлыми веками – со стороны могло показаться, что он попросту дремлет. Давина тоже молчала – и потому, что ей нечего было сказать, и потому, что не по чину всего лишь капитану встревать в разговор людей, самый младший из которых был подполковником. Она изрядно удивилась, когда её позвали на это совещание, обернувшееся научным докладом, и теперь чувствовала себя неуютно. Впрочем, причиной тому скорее было услышанное сегодня, чем компания высокого руководства.

Когда война ещё только начиналась, Корпус, да и не только он, был неприятно поражён масштабами охоты за псиониками, которую развернул Альянс. И, что самое удивительное, главной задачей охотников были не убийства, что было бы понятно (хотя убивать – тоже убивали), а именно похищения. Попадали в плен псионики и во время военных действий. Каково же было изумление Федерации, когда она обнаружила своих пленных на той стороне, сражающихся против своей бывшей родины. Причём сражающихся куда ожесточённее, чем сами альянсовцы. Иногда они снова попадали в плен, уже к своим бывшим соотечественникам, и те, кто имели с ними дело, убеждались: более яростных и непримиримых почитателей Альянса днём с огнём не сыскать.

Но вот каким образом из нормальных, вменяемых людей, часто искренних патриотов, ухитрялись делать, как справедливо заметил докладчик, фанатиков с горящими глазами – этого не мог понять никто. Умелый телепат многое способен сотворить с человеком – но не изменить его врождённый темперамент. Те телепаты, что работали с псиониками-перебежчиками, оказались не в силах справиться с происшедшими в них изменениями, самое большее, чего им удавалось добиться – направить их фанатизм в другое русло. Ну а то, что все псипоказатели у перебежчиков оказывались изрядно повышенными, и вовсе до сих пор не поддавалось никакому объяснению.