— Вот, то и сказал, что ты слышала. Еще в первую нашу встречу, в первый миг, как я тебя увидел, у нас в гостях… Ты еще ни слова не произнесла, а я уже… Я знал заранее, что и голос твой будет отрадой моим ушам, и что ты умна, и что ты… воительница…

Амира склонила голову и тихо заплакала.

— Хороша воительница… Да, и я помню первую нашу встречу. Это было давно, еще когда твой отец не убил моего отца… Счастливое время, детство. Я слышала — ты женат?

— Да.

— Ждете ребенка?

— Гм. Да.

— Тогда зачем ты мне сейчас объясняешься в любви?

Хоггроги растерялся: вопрос был более чем справедлив. Еще не поздно обдумать, поискать слова в своем сердце, чистые и горячие, убедительные, так чтобы они отозвались в ее сердце, чтобы она поняла, чтобы они оба…

— Ну, так. Чтобы ты знала.

— Я знаю это четырнадцать лет, Солнышко. Я только не знаю, чем ты меня околдовал??? Ведь вы же не колдуны в вашем роду! Ты правда меня любишь?

— Клянусь честью и жизнью.

— Тогда — в чем дело, любимый мой? Ведь и я тебя люблю, наверное, больше, чем отца, больше, чем себя! Я помню каждый твой взгляд, каждое твое движение, каждое слово… Я только и жила все это бесконечное время воспоминаниями о тебе… Оставь предрассудки, женись на мне. Я знаю рок маркизов Короны, однако — что нам с тобой проклятие богов? Мы сумеем его превозмочь, мы — это ты и я, наша любовь. Мы сумеем, надо только поверить. У нас будут дети, и не один ребенок, а столько, сколько захотим. Я сумею прирастить твой удел своими землями, я разорву все договоренности с королевством Бо Ин и дам вассальную присягу вашему Императору… За это мне нужно только одно: твоя любовь, твоя верность. И никаких гаремов, ни мужских, как это бывает у нас, ни женских, как это исподволь процветает у вас… Скажи «да», и я увижу, что твои жрецы не врут, и в имени Солнышко нет ничего черного и ужасного… Скажи «да», и двое человек обретут счастье.

— Нет.

Хоггроги сидел напротив Амиры Нату, между ними была разостлана белая кошма с легкими утренними яствами, у обоих ноги — по варварскому обычаю — калачиком. Слева от Хоггроги лежал на длинной дубовой подставке меч маркизов Короны, без ножен, сияя холодной и зловещей красотой. Мгновенным усилием Хоггроги оттолкнулся задницей и бедрами от земли, в плавном и стремительном развороте, все еще чуть ли не на корточках, он подхватил в левую руку меч, и выпрямился, уже развернутый к Амире спиной. Маркиз Короны обязан уметь так вставать. Руку даже и не тряхнуло. Но в левый уголок рта попала капля чего-то теплого и соленого… Кровь. Ее кровь! Хоггроги хотел сплюнуть — и в то же мгновение все его существо ожег стыд: это как бы ЕЁ он смешал так с грязным своим плевком… Лучше проглотить.

— И… что, ваша светлость? Сказала насчет карт?

— Не успела.

Гвардия маркиза Короны расчистила большой круг: противоположные края этого круга отстояли друг от друга на тысячу локтей. В его пределы никто не смеет зайти, даже полковники, даже сенешали. В центре круга — сидит повелитель, его светлость маркиз Короны Хоггроги Солнышко. Перед ним установлен кол высотою в полтора локтя над землею, на колу голова сурожеской княгини Амиры Нату. Синие глаза ее открыты. Маркиз Короны неподвижен и прям: он созерцает, он постигает Вечность, он прощается, и до заката никто из его подданных не посмеет нарушить его уединение.

А в ночи уже он встанет, отдаст приказ, и войско возьмет путь на северо-восток, к дому.

Вот, чего нет во владениях маркизов Короны, так это богатых золотых руд и россыпей. Даже трудолюбивые и пронырливые местные гномы из раскольничьего рода Вавурова оставили всякую надежду разыскать каменную породу, вдоволь насыщенную златом либо серебром… Нет, они добывают, конечно же, эти жалкие соринки да песчинки, сливают их в комочки побольше, изготавливают из них меновой товар, но… Все это баловство, а не добыча. А людишки крюкорукие тем более не способны отцедить от пустой породы драгоценные крупинки, они только очевидное горазды сошкрябывать, да и это без ума творят… Зато рудного железа всех мыслимых свойств и оттенков — сколько угодно: людям хватает, гномам хватает, добывай — не хочу!

Однако же, маркизы Короны уже много, много столетий не испытывают нехватки ни в золоте, ни в серебре, ни в драгоценных каменьях, ни даже в бисере морском, всего у них в достатке. Да, да, и кораллы, и жемчуга — чуть ли ни грудами в маркизовых сокровищницах лежат, хотя население удела сухопутно, в море не ныряет и на морского зверя почти не охотится. Полна-полнехонька златом и серебром, драгоценными камнями и диковинами казна у маркизов Короны, однако не в этом заключается их главное состояние.

«В чем же оно?» Не раз и не два задавались этим вопросом боги, наблюдая за беспокойной жизнью имперского юга… А может, вовсе и не боги, боги более чем равнодушны к мимолетному процветанию человеческому, но зато люди вопрошали друг у друга, доброжелатели и завистники, ученые и соседи или просто досужие любопытствующие…

Истину о главном богатстве своем ведает любой из долгого рода владетельных маркизов, на собственных плечах влекущий тяжкое бремя повелительства, но маркизы Короны не любят, когда посторонние суют свой нос в их дела, и редко отвечают на чужие вопросы. Сами же, конечно, знают и передают груз и тайну по наследству, от отца к сыну, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, и это знание — само по себе драгоценность из ценнейших.

Так в чем же оно, богатство маркизов, и среди каких иных достатков — главное спрятано?

Во-первых, в уже упомянутых накопленных сокровищах. Их так много, что хватит прокормить все население удела в течение чуть ли не целого года и удовлетворить все насущные потребности маркизов примерно за такое же время.

Во-вторых, это земли, принадлежащие маркизам, где маркизы вольны повелевать и делать все, что им вздумается, за исключением малого: нельзя им чеканить монету, ни свою, ни государеву, нельзя отделяться от Империи в самостоятельное княжество, либо присягать на вассальную верность иному какому государю. Нельзя без весомой причины поднимать руку на людей государевых… Нельзя перегораживать и разрушать по своему усмотрению имперские дороги… Может быть, еще чего-то из мелочи нельзя, сразу и не вспомнить… Зато все остальное можно, на то они и властители удела марки, с правами бана. Итак, земли маркизов Короны — тоже сокровища. Их много, пахотных и пастбищных, и рудных, и солончаковых, и охотных, и лесных…

В-третьих — люди. Вот оно, вот оно — самое главное, самое ценное, самое хрупкое богатство!

В иных имперских уделах и земли обширны, маркизовым под стать, и природа мягче, и население гуще, и недра богаче, а властители живут в роскоши и нужде одновременно: едят на золоте и не знают, где, как и от чьих щедрот им прокормиться далее… Замки больше похожи на усыпанные драгоценностями шкатулки, нежели на крепости, а крестьяне папоротник в пустую похлебку секут… Да и самый замок — того и гляди в имперскую казну за недоимки отнимут…