Оценив общее положение и бегло осмотрев драконов, барон посерел лицом и будто даже похудел сразу на десять килограммов. Сжав кулаки, он подскочил к сотнику и что-то сказал — без ругани, не повышая голоса, и выбежал прочь. Креппер тоже посерел и сдулся, а потом побелел, хоть в гроб клади, и зашатался, точно готовая упасть в обморок девица. Наверно, он и готов был упасть, — но быстро оправился и кинулся к телегам:

— Выметайтесь отсюда! — зашипел он на возниц как гадюка. Только такая гадюка была бы размером с удава. — Живо, живо! Вы что, не слышали, что сказал барон?

— Откуда б мы слышали, добрый господин? Он тихо говорил!

— А я вам громко говорю — убирайтесь! — повысил голос Креппер, брызгая слюной — наверняка в этот момент смертельно ядовитой. — Только не шуметь чтоб!

Крестьяне один за другим начали выруливать к воротам. Окованные железными полосами колеса ожидаемо загремели по булыжнику.

— Я сказал — без шума! — взъярился Креппер.

— Да как же мы без шума-то совсем?

— А как хотите! Колеса обмотайте чем-нибудь! Соломы подстелите!

Мы хмуро глядели на эту комедию. После трехдневной эпопеи с уборкой Драконьего Гнезда смеяться ни у кого не было ни сил, ни желания. Возницы, вежливо урезонивая совершенно свихнувшегося от страха сотника, аккуратно понукали лошадей, стремясь действительно шуметь поменьше, а главное, побыстрей исчезнуть, пока их в самом деле не заставили обматывать колеса собственными рубахами и штанами.

— А вы чего там раскорячились? — набросился на нас Креппер, забывая о крестьянах. — Пошли вон, пошли вон! — Мы тут же приняли приказ к исполнению, и двигались почти неслышно, однако и четкое следование инструкциям вкупе с беспрекословным подчинением Креппера не устроило. — Вам весело, да? Тебе весело, герой? Я тебе повеселюсь!

Зеркала передо мной не было, но и не видя себя я чувствовал, что даже последний дебил глядя на меня не подумал бы, будто парню весело.

— Ты над командиром вздумал потешаться, да? Я тебе покажу, как надо мной потешаться!

Ну все, теперь он полностью переключится на меня! Держись, Иван, тебе надо выдержать. Скоро все кончится — уже почти закончилось. Вот только выведем костомехов в подсобку… А мы туда уже идем. И скоро дойдем! Затем мы сдадим вилы…

— Кретин! Мокрица! Выродок!..

Мне пох! Я сейчас уйду, а Креппер останется здесь. Он сегодня точно побоится покинуть форт — по крайней мере пока не убедится, что его пронесло.

— Труполюб! Говноед! Срань свинячья!

Хоть бы тебя не пронесло! Хоть бы тебе вставили по самые гланды! А я сегодня славно выпью с Ноэлем и стопятьсот раз трахну Жюстину.

— Недоносок! Быдло! Сын осла и подзаборной шлюхи!..

Мне пох, мне пох, мне пох!..

«Ваша мана истощилась. Активация заклинания временно невозможна».

Еперный театр!.. Впрочем, мне уже и без заклинаний все было пох. Кроме шуток. По-настоящему.

Остальные продолжали шагать к подсобке, а я развернул костомеха к сотнику.

— А ну извинись!

— Че… Чего? — поперхнулся Креппер.

— Проси прощения, тварь! На колени!

— Че-е-е-го?..

— Быстро, я сказал! Убью!

— Ты-ы-ы? У-у-бье-е-е-е-ешь???..

Креппер пялился на меня, постепенно приходя в состояние бешенства. Он не испугался — видно, и в мыслях не держал, что я осмелюсь его хотя бы тронуть, не то что убить.

— А ну вылезай из скелета! — заорал он. — Сейчас сам будешь умолять о прощении! Предварительно у меня отсосав!

Ребята остановили костомехов и с изумлением уставились на нас. На лицах Друвайера и Хеджая изумление вскоре сменилось злорадством.

— Вылезай из скелета! — повторно проорал сотник, игнорируя собственное указание соблюдать тишину. — Вылезай! — взревел он, и увидев, что я подчиняться не собираюсь, задрал голову и плюнул в меня, целясь в лицо.

Не попал — плевок угодил на вставленный в крепления передо мной щит, но это было последней каплей. Размахнувшись вилами, я воткнул их Крепперу в пузо, вложив в удар всю чудовищную силу костомеха. Зубья пробили доспехи сотника как тряпки и на полметра высунулись из его спины.

«Вы причинили тяжкий урон воину сорок восьмого уровня! Шанс нанесения критического удара с помощью техномагических приспособлений возрастает на 3 %».

Подумаешь, урон! Не убил же. А так хотел, так хотел! Ну ничего: значит, самое лучшее у нас еще впереди.

Мучительно кряхтя, Креппер ухватился за пронзившие его выгнутые штыри и попытался снять себя с них. Достойная уважения попытка! Я поставил вилы вертикально и стукнул черенком в пол, насадив сотника поглубже. Тогда он потянулся к мечу чтобы перерубить черенок. Я перехватил его кисть свободной лапой костомеха и хладнокровно ее сломал. Сразу следом раздавил локтевой сустав. А затем и на другой руке тоже. Вот попробуй теперь слезть! Нет, дорогой, висеть тебе на этих зубьях столько, сколько я захочу. А я буду хотеть до тех пор, пока позволит обстановка. Ты у меня за все ответишь!..

Только что на мне висело покушение на убийство командира — теперь оно же с отягчающими обстоятельствами. Я не собирался гадать, что полагается за такое преступление по оргойскому уголовному кодексу — четвертование, колесование или погребение заживо. Путей назад нет, следует бежать из Каритека сейчас. Ворота форта открыты, от них до городской стены тянется прямая и сравнительно короткая улица. Навозные ворота тоже открыты. Правда, на обоих воротах стража, а у выхода из конюшен стоит вся моя децима. В распоряжении ребят некрокиборги не хуже моего, и на вилах у них не болтается лишний груз. Попытаются они меня остановить? Меченый точно не захочет. Остальные — как знать. Хеджай с Друвайером наверняка попробуют. Скрутить бунтовщика и сдать его властям — это великолепный шанс выслужиться!

Давайте, пробуйте. Быть может, у вас даже получится. Хотя я со своей стороны сделаю все, чтоб не получилось.

Мой костомех зашагал к выходу в подсобку с хрипящим Креппером на вилах. В подсобке только мелкая прислуга, она безоружна. Правда, где-то там же ошивается маг, следящий за накачкой некрокиборгов волшебством. Только его и следует опасаться, но он низкоуровневый. Кто-то вроде заправщика на бензоколонке — не больше. Магию использует не свою.

Я быстро приближался к бывшим сослуживцам. Конечно, бывшим, — я больше не на службе. Теперь я сам по себе, как раньше, в своем мире. И будь я проклят — насколько же это прекрасно! Не смотря ни на что — прекрасно! Вот уж точно сказано: лучше прожить день свободным, чем сорок лет рабом. Не трогайте меня, по-хорошему прошу — не трогайте. Не надо портить мне мой день.

— Ты что творишь? — потрясенно выдавил из себя Друвайер. Его костомех медленно, однако уверенно взял вилы наперевес, выставив их мне навстречу.