Испытывая злорадное удовольствие от того, что делает, Макензи подняла левую ногу и с силой ударила ею по двери. Она метилась в точку ниже дверной ручки. Дверь отлетела назад, захватив с собой кусок прогнившего косяка.

«Чёрт, – сказал Питерсон. – Вы уверены в том, что делаете?»

«Если возникнут проблемы, владелец дома сможет подать на меня в суд», – ответила Макензи.

Питерсон пожал плечами и жестом пригласил её войти. «Ну, тогда ведите», – добавил он.

Макензи сделала глубокий вдох, успокоилась и шагнула в дом.

Ей было неприятно видеть дом в таком запустении. Внутри не было ни мебели, ни картин и фотографий, ни уюта и тепла. Перед ней были лишь пустые комнаты с выцветшими заплесневелыми коврами. Этот дом продолжал жить только в её воспоминаниях, и сейчас эти воспоминания казались ложью. Дом был похож не на место, где она выросла, а на его макет.

И всё же она с лёгкостью определила, какая из комнат когда-то была гостиной. В маленьком коридоре она нашла свою спальню и спальню Стефани. Она хорошо знала этот дом, потому что кошмары выжгли информацию о нём в её сознании. Она понимала, что, проведя какое-то время в каждой из комнат, могла вспомнить моменты своей жизни, которые были связаны с ними; и некоторые из этих воспоминаний могли пойти на пользу её психике.

Но Макензи была здесь не ради воспоминаний. Она пришла, чтобы посмотреть в лицо прошлому и тому, что тяготило её все эти годы, событию из детства, которое неожиданно снова ворвалось в её реальную жизнь.

Пройдя мимо других комнат, она пошла сразу в заднюю часть дома. Она увидела дверь в родительскую спальню, и на одно пугающее мгновение ей показалось, что та ничуть не изменилась с той ночи, когда она открыла её и нашла отца мёртвым.

У Макензи начали дрожать руки. Сердце напоминало отбойный молоток. Она остановилась перед дверью и замерла, а потом, даже не оглянувшись на Питерсона, сказала: «Я бы хотела немного побыть одна, если не возражаете».

«Конечно, – ответил он. – Я буду ждать в машине. Крикните, если понадоблюсь».

Она машинально кивнула, не сводя глаз с двери.

Когда Макензи услышала, как Питерсон вышел в парадную дверь, и под его весом заскрипело крыльцо, она потянулась к дверной ручке. Она почти не чувствовала руку, когда толкнула дверь внутрь.

На секунду ей показалось, что она падает.

Что ты делаешь? Что, чёрт возьми, ты делаешь?

Без мебели комната казалась намного больше. Без кровати, стоящей в центре и выступающей якорем для всех её кошмаров, комната казалась огромной, как бездна.

И всё же это точно была родительская спальня. Там, где когда-то стояла мамина прикроватная тумбочка виднелась вмятина в стене, в центре потолка висел дешёвый вентилятор, а на ковре еле виднелись красно-коричневые пятна, которые они так и не смогли вывести. Макензи медленно прошла в комнату и встала под потолочным вентилятором, там, где когда-то стояла кровать. Она глубоко вдохнула, стараясь не задохнуться от запаха пыли, плесени и забвения.

Визитная карточка из антикварного магазина Баркера была найдена в кармане её отца так же, как её нашли в кармане Джимми Скотта. Стоя посреди комнаты, Макензи гадала, кто мог дать её им, или где они сами могли её взять. Где именно стоял убийца в этой комнате?

Не подозревая о том, что в глазах стоят слёзы, Макензи опустилась на колени и уставилась на давно высохшие капли крови на полу.

На душе скреблись кошки. Грусть зажала сердце в тиски и, как метастазы, распространялась по телу. Исчезла первоначальная горечь, вызванная мыслью о посещении родного дома, и Макензи скоро поняла, что на смену ей пришла злоба.

Макензи было противно и мрачно на душе.

Возможно, именно это ей сейчас и было нужно.

«Я ненавижу этот дом, – подумала она. – Может, я всегда его ненавидела, просто не понимала этого».

Макензи поднялась на ноги и подошла к окну, под которым когда-то стоял прикроватный столик матери. Она выглянула наружу на заросший травой двор и почти высохшее дерево у подъездной дорожки. Двор, да и весь дом, походил на декорации немого чёрно-белого фильма.

Он казался весточкой из прошлого. И именно в прошлом ему было самое место.

Сама не понимая, что на неё нашло, Макензи сжала руку в кулак, размахнулась и ударила им по стене. Кулак пробил штукатурку. Макензи было одновременно и стыдно, и приятно на душе. Она посмотрела на руку. В одном месте она поцарапала кожу, и крошечная капля крови осталась на пыльной штукатурке.

Она в последний раз обвела глазами комнату и пошла к двери. Макензи вышла из спальни, больше ни разу не оглянувшись.

Без сомнения, она повела себя по-детски, ударив кулаком в стену, но сейчас, идя прочь от комнаты, образ которой так долго преследовал её, Макензи казалось, что теперь она наконец сможет оставить всё в прошлом и больше никогда не возвращаться к этим событиям.

Она медленно осмотрела дом глазами человека, который лишь десяток секунд назад жутко его боялся. Сейчас он был просто призраком, который преследовал её, но, пройдя полный круг, она вернулась туда, откуда всё началось.

Она попыталась увидеть комнату не глазами маленькой девочки, которая нашла мёртвого отца, лежащим на кровати, а глазами осторожного убийцы. Родительская спальня была маленькой комнатой и казалась ещё меньше, когда посередине стояла кровать. Согласно отчётам по новому делу, жена Джимми Скотта была в доме, когда его убили.

Макензи напрягла память и вспомнила, что в ночь, когда умер отец, все тоже были дома. Она и Стефани были каждая в своей комнате. Макензи собиралась ложиться спать и читала «Рамону хулиганку». Мать спала на диване, у её ног стояла бутылка дешёвого вина, и рядом беззвучно работал телевизор.

Макензи услышала звук, но не поняла, что это был выстрел. Она решила пойти проверить, что случилось, только когда услышала другой, второй звук.

Что это был за звук?

Она замерла на месте. Неужели, она спрятала это воспоминание, не желая о нём думать? Возможно ли, что, придя в дом вновь, она высвободила его? Что это…

Чёрт побери, что это был за звук?

Шаги. Она услышала шаги и тихий звук открывающейся и закрывающейся входной двери.

Именно после этого она отложила в сторону книгу и вышла в коридор. Она сразу направилась в спальню родителей, собираясь сказать отцу, что думала, что в дом кто-то зашёл или был в доме и тихо вышел.

Макензи поняла, что то, что она увидела потом, заблокировало это воспоминание где-то в глубине подсознания.

«Боже, – подумала она. – Кто-то вошёл в дом и убил отца. А мама… она всё это время лежала на диване… спала пьяным сном и…»

Жена Джимми Скотта тоже была в гостиной.

Была ли здесь связь, смутная и мрачная данность, которую она никак не могла принять? Эти два убийства были слишком похожи, чтобы называть их совпадениями.