единодушно признали, что таких больше не строят: сейчас слишком экономят на материалах. Даже его не по-современному тонкая труба и та нравилась Ланнеку: оригинально!

У трапа он встретил Кампуа и подмигнул ему, но тут же спохватился, обернулся и подозвал парня:

— Запомни: теперь будешь мыть руки почаще.

Челюсти у Ланнека, мужчины невысокого роста, широкие, как у всех бретонцев, глаза маленькие, лукавые.

Выйдя на палубу, он на минутку оперся о фальшборт и узнал Курвальский маяк. Впереди «Грома небесного» по Сене спускался огромный танкер; наверху, на мостике, Муанар потянул за сигнальную рукоятку — раздался долгий свисток, затем два коротких.

Они обходили танкер с левого борта.

— Кто же это мог написать? — пробурчал Ланнек, комкая в кармане клочок бумаги в клеточку.

Он мысленно перебрал вчерашних приятелей. Приятели? Ну, не совсем. Скорее люди, с которыми он не прочь выпить: Бернгейм, брокер, устроивший ему этот фрахт, помощник капитана порта, один владелец буксира, таможенный агент…

«Гром небесный! Можно ведь начать и со старой посудины. А кончить целым флотом, как Фабр или Вормс».

Ланнека подогревала не столько выпивка, сколько вся обстановка — ярко освещенное кафе, общество коллег, стук блюдечек, сообщническая улыбка официанта. Он чувствовал себя всемогущим. Его было слышно во всех концах зала, и чем дольше он разглагольствовал, тем больше воодушевлялся.

«Посудите сами! Отец у меня был простой рыбак — ловил треску. Сам я ушел в море, едва мне стукнуло пятнадцать, а теперь…»

Ланнек пожал плечами. Всегда как-то неловко вспоминать о том, что болтаешь в такие минуты. От дождя, хлеставшего по лицу, ему полегчало. Прежде чем вскарабкаться на мостик, он заглянул в машинное отделение, увидел глубоко под собой отличные, бесшумно работавшие двигатели, вдохнул доносящийся снизу приятный запах разогретой смазки. Матиас, старший механик, что-то втолковывал вахтенному машинисту.

— Жмете?

— Жмем!

Неужели у кого-нибудь хватит смелости испортить его машину? Ланнек добрался до самого верха и встал рядом с лоцманом — тому осталось вести судно от силы четверть часа.

— Глоток кальвадоса?

Это ритуал, который соблюдают по привычке, не задумываясь. Как и в первый раз, Ланнек нацедил две стопки. Муанар бросил на него вопросительный взгляд, означавший: «Мне можно вниз?»

Отличный парень этот Муанар — держится, как положено старшему помощнику, словно он и не совладелец судна!

— Подожди еще минутку.

Сена становилась шире. Несмотря на завесу дождя, над Гавром — это угадывалось — нависало зарево, и у банок, где ловятся шпроты, все чаще попадались рыбачьи баркасы.

— Что говорят в Руане, с тех пор как я стал судовладельцем?

— Что вам везет! — простодушно ответил лоцман и собственноручно довернул штурвал на две спицы.

— Завидуют?

— Завистников всюду хватает.

— Кто, например?

— Я, знаете, чужими разговорами не интересуюсь…

— Повторим?

Стопки звякнули. Лоцман засвистел, вызывая катер, который снимет его с судна.

— Кажется, с вами ваша жена? Совсем как на некоторых английских судах. Может, так оно и лучше…

Поглядывая на редкие огни за пеленой дождя, они думали совсем о другом.

— Это за мной. Дайте на минутку задний ход.

Муанар перевел ручку машинного телеграфа. «Гром небесный» замедлил движение, в темноте послышались голоса, затем легкий удар о борт.

— До скорого! — попрощался лоцман и потянул руку.

— До скорого!

Еще несколько минут ушло на маневры. Наконец «Гром небесный» вырвался на простор, и Ланнек скомандовал:

— Полный вперед!

Подумать только, он выходит в море на собственном судне! Ланнек подмигнул маяку в Эв, по которому столько раз определялся, и настроение у него опять стало почти таким же приподнятым, как накануне вечером.

— Жорж! — Он редко называл Муанара по имени. — Какая-то сволочь решила меня разыграть. — С этими словами Ланнек протянул старшему помощнику бумажку, найденную в штурманской. — На, прочти.

Над картами снова вспыхнула тусклая лампочка. Ланнек проверил, не уклонились ли они от курса, нет ли впереди других судов, кроме трансатлантического лайнера, сиявшего вдалеке целым созвездием огней.

— Что скажешь? Дурак надеется нас запугать, верно?

Муанар вертел в руках бумажку с несколькими фразами, набросанными химическим карандашом:

«Не воображай, что ты всех умнее. Один человек, который знает что говорит, предупреждает тебя: «Гром небесный» не придет в порт. Имею честь кланяться. Не забудь передать привет Матильде».

— Он знает мою жену, — заметил Ланнек, первоначально проглядевший эту подробность.

А ведь Матильда живет не в Руане, а в Кане, где ее мать отвела молодоженам квартиру в одном из своих домов.

— Розыгрыш, правда?

— Как знать! — вздохнул Муанар, с виду не слишком взволнованный.

— Что они могут нам сделать? Испортить машину?

Ланнека затопила внезапная нежность к своему старому пароходу, которому — он это чувствовал — что-то угрожает. Он говорил о различных частях судна так, словно это живое существо.

— Руль? Случись с ним что-нибудь, мы бы заметили.

А корпус у нас надежный.

Вдруг он чуть не подскочил на месте, но тут же расхохотался, потому что на секунду струсил, услышав в двух шагах от себя, на крышке переднего трюма, непривычный звук — настолько непривычный, что Ланнек не сразу сообразил, в чем дело.

Это было мычание коровы!

— Совсем из головы вылетело…

Они везли с собой, прямо на палубе, двух крупных нормандских коров, сдать которых предстояло в Гамбурге. Кто-то из матросов приладил над животными тент, но по их черным с белым бокам все равно уже катились струйки воды.

А сейчас они еще и мычат — вероятно, море пугает их своей загадочностью.

— Розыгрыш или нет, как по-твоему?

Теперь, когда река осталась позади, судно привычно закачалось на волнах, с шумом разбивавшихся о форштевень.

— Держу пари, моя жена сейчас вскочит с койки.

Ланнек не ошибся. Внизу Матильда, в ночной рубашке, приотворила дверь, посмотрела, нет ли кого-нибудь в темной кают-компании, и наконец заметила светлое пятно — г-на Жиля, вытянувшегося под простыней на диванчике.

Г-н Жиль уже спал и в ответ лишь со вздохом повернулся на другой бок.

— Эмиль! — вполголоса окликнула Матильда.

Она прислушалась, но никто не отозвался. Молодая женщина вернулась в каюту и еще целый час лежала без сна. Свет она не выключила. Обшарила глазами эмаль переборок и обнаружила во многих местах грязные подтеки.

«Придется все как следует вымыть…».

Коврик с красными разводами, лежавший на полу, тоже был засаленный, весь в пятнах неизвестного происхождения. А тут еще воздух в каюте — к нему Матильде никак не привыкнуть. Очевидно, переборки не герметичны и сквозь щели сюда проникает запах горелого масла и угля.

— Тебе не трудно еще чуть-чуть постоять на вахте? — спросил Ланнек Муанара.

То, что он собирался сделать, было ему