— Спи на полу! — добавил спокойно Хан и умолк.

А я так и стояла, обняв подушку и опешив от деликатности.

— А как же широкий жест? — жалко промямлила. — Благородный…

— Посыл?.. — за меня закончил Хан. — Обещаю: и жест, и посыл… Этим я закончу наше знакомство. А сейчас, — он тяжко вздохнул, словно уже был сыт по горло происходящим:

— Я слишком устал, — подтвердил мои мысли, — чтобы дешёвыми жестами себя обречь на неудобный сон. Либо рядом спи, либо на полу — и заткнись! Я дико хочу спать!

Вот такой джентльмен.

Я потопталась возле постели. Покосилась на пол… без коврика — то есть спать на холодном ламинате. Прикинула, как это будет и, поджав губы, забралась на свободную сторону постели. Бочком протиснулась, чтобы не соприкоснуться с мужиком, умудрившимся занять значительную часть огромного на первый взгляд матраца. Под одеяло нырнула, радуясь, что Хан поверх лежал.

— Ты ведь меня не тронешь? — шёпотом в тишину комнаты опять эту глупую фразу обронила. И затаилась в ожидании ответа.

— И не мечтай, — прилетел неизменный фырк. — Муж объезжать будет. Только я уже голову сломал, под кого тебя пристроить, — плевком, оно и понятно.

— А что думать? Отдай меня Алику Ташкинцеву. Сынок Ташкена. Он хоть и не из вашей группировки, но зато, можно сказать, породнишься с человеком Монгола. Ташкен там не последний…

— Знаю я кто такой Ташкен и на каком счету, — и тотчас как-то задумчиво умолк Хан. — Кто он тебе? — секундой погодя.

— Пару месяцев встречаемся. У нас вроде как, — выдержала нужную для значимости паузу, — серьёзно, — дышла через раз. До мурашек страшилась реакции мужика, и до отчаянья желала бурной, но Хан был как всегда непрошибаемо спокоен. Меня это царапнуло, поэтому добавила:

— Если уж никто из твоих, выдай за него. Он ещё и спасибо скажет.

Не бахвалилась. Мы правда встречались… вернее он был одним из трёх парней, с кем я мутила последнее время. И маниакальное обожание меня именно этим парнем стало напрягать. Я не рвала отношений, но начала сторониться под разными предлогами занятости. Тем более встречаться с одним из сверстников казалось скучным, потому пыталась разнообразить общение. Крутилась, развлекалась. До стадии столкнуть всех лбами ещё не дошла, но Алика выделяла как одного из тех, кем мне будет проще всего управлять, женись он на мне.

— И ты с ним не связывалась последнее время?

— Это уже не смешно, — хмуро буркнула я. — Я же сказала, НЕТ!

— А его ты рассматривала как меня? — этот вопрос выбил воздух из лёгких. Я ждала очередного наезда, а вместо этого… меня смутили! Я так затаилась, что боялась дышать. Сердце дико застучало, мелкая дрожь по телу прошлась.

— Он мой парень, — решила размазать ответ.

— Да или нет? — напирал Хан. И его гневное сопение меня: и пугало и возбуждало.

— Если «да», это имеет значение? — во мне опять су*а ощерилась.

— Я его убью! — так просто, что оглянулась. Глазами обшарила лицо Хана, умиротворённо смотрящееся в сумрак комнаты, которую скудно освещали уличные фонари:

— Ты псих?

— А ты, надеюсь, не глухая. Никаких Аликов не будет в твоей жизни! И не смей мне давать советы на сей счёт. Только я решу, с кем и когда ты будешь! — в голосе прорезался металл. Хан явно был зол, а ведь до этого казался удивительно сдержанным.

— Надеюсь, ты не ревнуешь? — фыркнула, ни с того, ни с чего ощутив удовлетворение от нашей перебранки. — Алик в отличие от тебя, для меня что-то значит. Он — мой парень, а ты — монстр, лишивший меня свободы. И знай, я бы ему дала… просто для того, чтобы позлить тебя, — моя храбрость граничила с безумной безбашенностью.

— Не прибавляй себе значимости в моей жизни и в моих глазах. Для меня ты очередная избалованная дочурка одного из… Молодая, невоспитанная хабалка. И я избавлюсь от тебя, так или иначе. И продолжу жить, не вспоминая, а если и вспоминая то, не более чем об одном незначительном моменте, произошедшем для решения инцидента с противодействующей группировкой, где дела стали настолько гиблыми, что развалили её изнутри.

Вот теперь мне стало передаваемо обидно за сухую политику Хана.

— Но девочка ты красивая, не хотелось бы тебя убивать за ненужностью или сливать в дешевый бордель, — добил скучающе.

— Ты считаешь меня красивой? — зацепилась за фразу, почему-то единственную в данных обстоятельствах меня обнадежившую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, — безлико прилетело.

— Тогда ты сам себе противоречишь, — уличила мужика, пыхтя от возмущения.

— Это в чём же? — скучающе.

— Считаешь красивой, но уверяешь, что ко мне равнодушен! — осмелилась на признание. — Собираешься избавиться, но как выгодней до сих пор не решил — поэтому пугаешь грязью. Я предлагаю удобный выход, а ты рычишь, чтобы не лезла с советом, притом, что я выгодный вариант предлагаю: избавиться от меня и забыть о моём существовании. И тебе выгода, и я вроде как пристроена! А стало быть…

Хан зевнул:

— Не вижу ничего противоречащего. Тезисы верны, а главный: не тебе решать, что с тобой будет. Ты — моя игрушка. И только мне решать в чьи руки попадёшь. Так что, не доводи до греха, как выразился мой сын. Молчи в тряпочку и молись, чтобы я нашёл выход из сложившегося положения.

И я умолкла — не потому что велел, а потому что тоже дико устала от пустой демагогии, от спора и выслушивания помоев в свою сторону.

POV Хан

Уже через час меня толкнул Амир. Выбивать информацию из полуживых Шакалов смысла не было. Мне ещё ими торговаться с Монголом, хотя до сих пор не понимаю, почему он ещё сам не был на проводе.

Я ему собирался набрать чуть погодя, когда мои информаторы побольше нароют сведений, а то дежавю…

Сначала с Юсупом столкнули, теперь с тенью…

Закрадывалась мысль, что нас подчищали нашими же руками.

Хороший ход — столкнуть самые сильные группировки… и со стороны наблюдать, как мы сами себя истребляем. И потому больше склонялся думать на Монгола. Почему-то его группировка ещё ни разу не оказалась с замаранными руками. Подозрительно…