Смутное в политическом отношении время Ангелов отличалось таким же характером и в церковной жизни, в которой императоры этого дома чувствовали себя хозяевами. Исаак, первый из Ангелов, самовольно смещал с престола одного за другим константинопольских патриархов.

При Ангелах в Византии разгорелся жаркий богословский спор о евхаристии, в котором принимал участие сам император. По словам Никиты Хониата, вопрос шел о том, «Святое тело Христово, которого мы приобщаемся, так ли нетленно, каким оно стало после страданий и воскресения, или тленно, каким оно было до страданий». Другими словами, «приемлемая нами евхаристия подлежит ли обычным физиологическим процессам, каким подвергается всякая вкушаемая человеком пища, или же не подчиняется этим физиологическим процессам?». Алексей Ангел встал на защиту «дерзновенно поруганной» истины и поддержал учение о «нетленности» приемлемой нами евхаристии.

Появление подобного спора в Византии в конце XII века может быть объяснено западными влияниями, столь сильными в эпоху Крестовых походов на христианском Востоке. Как известно, эти споры начались на Западе уже давно; еще в IX веке там были люди, учившие, что принимаемая нами евхаристия подлежит тем же процессам, как и обыкновенная пища.

Что касается отношения Ангелов и папы, то мы уже знаем, что папа главным образом руководствовался в них политическими интересами, имея одновременно, конечно, и цель побудить Восточную церковь к унии. Этот план папы успеха не имел. Сложная же международная политика, особенно перед Четвертым крестовым походом, когда в решении византийского вопроса главную роль мог сыграть германский государь, наиболее опасный враг для папства, явилась причиной того, что папа всячески старался поддерживать «схизматического» восточного императора, хотя бы и узурпатора, каким был Алексей III, свергнувший своего брата Исаака. О затруднительном положении Иннокентия III во время Четвертого похода, когда глава католической церкви, выступивший сначала столь энергично против изменения пути похода, мало-помалу вынужден был изменить свое мнение и признать в почти беспримерном по варварству разгроме Константинополя латинянами соизволение Божие, речь была выше.

Подводя итоги, можно сказать, что религиозная жизнь при Комнинах и Ангелах, период в 123 года (1081 – 1204), отличалась исключительной интенсивностью и оживлением во внешних связях и противоречивыми процессами. Без сомнения, с точки зрения религиозных проблем эта эпоха представляет большое значение и живейший интерес.

Финансовые и социальные обстоятельства

В качестве самого общего утверждения можно сказать, что внутренняя ситуация в Византийской империи и административная система в течение XII века менялись мало. В то время как история Византийской церкви при Комнинах и Ангелах более или менее полно изучена, совершенно иная ситуация наблюдается в вопросах внутренней социальной и экономической жизни. Если внутренняя история Византии вообще разработана неудовлетворительно, то это особенно дает себя знать начиная с эпохи Комнинов. Исследователь эпохи Комнинов, французский византинист Ф. Шаландон, автор двух подробных монографий о первых трех Комнинах, надеявшийся в будущем дать опыт истории византийской цивилизации в XII веке, коснулся в изданных томах этих вопросов лишь вкратце, рассчитывая возвратиться к ним в следующем томе, который должен был быть посвящен последним двум Комнинам. Однако Ф. Шаландон умер, не оставив продолжения своего труда, в котором вопросы внутренней жизни Византии в XII веке должны были быть рассмотрены во всем объеме.

Являясь представителем крупной землевладельческой аристократии, Алексей Комнин сделался императором государства, финансы которого было в высшей степени расстроены как многочисленными военными предприятиями, так и внутренними смутами предшествовавшего времени. Из-за этого Алексей должен был, особенно в начале своего правления, вознаграждать своих сторонников, которые помогли ему утвердиться на престоле, и одарять богатыми пожалованиями членов своей фамилии. Напряженные войны с турками, печенегами, норманнами и события, связанные с Первым крестовым походом, также требовали громадных расходов. Средством для пополнения казны Алексею Комнину послужили земельные владения крупных собственников и монастырей.

Насколько мы можем судить по отрывочным сведениям источников, Алексей не стеснялся конфисковывать владения крупных собственников; даже в случае политических заговоров обычная за это смертная казнь заменялась конфискацией земли. Подобной же участи подвергались монастырские владения, которые в виде пожалования (по‐гречески «харистикии») отдавались в пожизненное владение какому‐нибудь лицу, которое называлось после этого харистикарием.

Харистикарная система не является изобретением Комнинов, которые только, может быть, чаще других, ввиду финансовых затруднений, стали к ней прибегать. В X и XI веках харистикарный способ применялся чуть ли не повсеместно. Монастыри жаловались лицам духовным и светским, даже женщинам; причем случалось, что мужские монастыри отдавались женщинам, а женские – мужчинам. Харистикарий должен был защищать интересы пожалованного ему монастыря, ограждать его от произвола губернатора и сборщиков податей, от незаконных поборов и умело вести монастырское хозяйство, обращая в свою пользу остающиеся от этого доходы. Конечно, в действительности дело обстояло так, что монастырские пожалования являлись для харистикария источником лишь доходов и наживы, вследствие чего монастырское хозяйство приходило в упадок. Во всяком случае, харистикии были весьма выгодной статьей для получателей, и византийские сановники их усердно добивались. Но конфискации земель оказалось недостаточно для оздоровления финансов, и Алексей Комнин прибегнул к наиболее, может быть, ненавистной финансовой мере, а именно к «порче» монеты, то есть к выпуску низкопробной монеты, за что источники особенно сильно его упрекают. Последняя мера сводилась к тому, что Алексей, наряду с прежними полновесными золотыми монетами – номисмами, которые также назывались иперпирами или солидами (по‐русски «златницы»), пустил в оборот сплав из меди и золота или серебра и золота, который тоже носил имя номисмы и должен был ходить наравне с последней. Новая номисма по сравнению с прежней, состоявшей из двенадцати серебряных монет, так называемых миллиарисиев, равнялась по ценности всего четырем миллиарисиям, то есть была в три раза дешевле. При этом подати Алексей желал получать хорошей, полноценной монетой. Подобные меры не только не дали положительного эффекта, но еще более ухудшили состояние финансов, а кроме того, они озлобляли население.

Тяжелые внешние обстоятельства и оскудение казны заставляли правительство с крайней суровостью собирать налоги; а так как многие крупные земельные владения, как светские, так и церковные, были освобождены от платежа налогов, то вся тяжесть обложения падала на простой народ, и без того изнемогавший под непосильным бременем налогов. Сборщики податей свирепствовали среди населения – они были, по выражению писателя XI и начала XII века архиепископа Феофилакта Болгарского, «скорее разбойники, чем сборщики, ибо презирали как божеские законы, так и императорские веления».