– Не можем же мы платить ему за работу в конторе шесть сотен в год!

– В таком случае поставим его на продажи. Посадим на комиссию. Тогда все будет зависеть от него.

Эдварду вспомнилась худосочная нескладная фигура Ричардса и его виноватые карие глаза.

– Не выйдет. Ничего из этого не выйдет.

– Что же ты предлагаешь?

– Я бы хотел сначала все обдумать.

Уильям допил свой виски.

– Он ведь женат? И дети есть?

– Трое, и скоро будет еще один.

– Мы что-нибудь придумаем. Чем вам с Хью надо заняться в первую очередь, так это поисками нового человека на его место. Нам жизненно важно найти хорошего работника, – он взглянул на Эдварда проницательными голубыми глазами. – Ты наверняка это уже понял.

– Да, сэр.

– Уходишь?

– Хочу принять ванну.

Он ушел, а Уильям задумался о том, что даже не попытался сказать, что от Ричардса на его работе вообще нет толку, так что Хью совершенно прав.

* * *

Из окна своей спальни Рейчел увидела, что прибыли таинственные гости. Они вошли через белую калитку со стороны подъездной дорожки той нерешительной походкой, которая выдает людей, впервые направляющихся в незнакомый дом, тем более такой, где не сразу найдешь входную дверь. Рейчел положила письмо обратно в карман кардигана: читать, что пишет Сид, сейчас бесполезно, в спешке все удовольствие будет испорчено. Весь день она пыталась выкроить тихую минутку, чтобы почитать без помех, и всякий раз уступала своей доброте или чувству долга, или же отказывалась от своих намерений просто потому, что повсюду были люди. А теперь надо идти и помочь Дюши выяснить, как все-таки зовут вновь прибывших. Но это затруднение было вскоре преодолено: она услышала, как отец появился из своего кабинета с радушными возгласами:

– Привет, привет! Рад вас видеть! Боюсь только, напрочь забыл вашу фамилию, но такое рано или поздно случается с каждым из нас… Пикторн! Ну конечно! Китти, Пикторны приехали! Итак, позволите предложить вам выпить, миссис Пикторн? Глоток джина? Все мои невестки пьют джин – мерзкий напиток, но дамам, кажется, он по вкусу.

Рейчел услышала, как зазвенели бутылки на сервировочном столике, вывезенном из дома, и увидела, что выкатил его Хью. Может, теперь-то она наконец сможет прочитать письмо, а уж потом спустится к остальным? В этот момент в ее дверь постучали – робко, неуверенно.

– Входите!

В дверь заглянула Клэри и застыла на пороге, прижимая к себе одной рукой другую, замотанную какой-то сероватой тряпкой.

– Что это с тобой, Клэри?

– Ничего особенно. Но кажется, у меня бешенство.

– Утеночек мой, с чего вдруг тебе это пришло в голову?

– Я водила Лидию в сарай смотреть хорька мистера Макалпайна. Потом за ней пришла няня и увела, а я вернулась еще раз посмотреть на хорька, а он перестал есть кролика, потому что уже почти доел, и мне показалось, что ему так одиноко в клетке, что я его вынула, а он меня укусил – несильно, но до крови, а значит, надо раскалить железо или что-то в этом роде и прижечь место укуса, а мне страшно, и еще я не знаю, где в этом доме найти железо. Так в книжке написано у Луизы Олкотт, а папа в ванне, он меня не слышит, поэтому я подумала, может, ты отведешь меня к ветеринару или еще чего… – Она сглотнула и добавила: – Мистер Макалпайн наверняка разозлится и будет ругаться, поэтому не могла бы ты сама сказать ему?

– Дай-ка взглянуть на твою руку.

Рейчел размотала повязку, оказавшуюся одним из носков Клэри, и осмотрела горячую, серую от пыли ручонку. Укус на указательном пальце выглядел неглубоким. Промывая его водой из кувшина и доставая из аптечки йод и пластырь, Рейчел объясняла, что бешенство в Англии уже искоренили, поэтому прижигать рану незачем. Обработку йодом Клэри выдержала храбро, но что-то по-прежнему тревожило ее.

– Тетя Рейч! А ты не могла бы сходить со мной и снова посадить его в клетку? Чтобы мистер Макалпайн ничего не узнал?

– Мне кажется, у нас с тобой ничего не получится. Но ты обязательно должна сходить к мистеру Макалпайну и извиниться перед ним. И он посадит хорька обратно в клетку.

– Ой, нет, тетя Рейч! Он так ужасно разозлится!

– Я пойду с тобой, но извиниться ты должна сама. И пообещать больше никогда так не делать. Это был очень нехороший поступок.

– Я не нарочно. И я прошу прощения.

– Да, вот так и скажи – только ему. Ну, пойдем.

С чтением письма опять пришлось повременить.

* * *

Пикторны задержались до двадцати минут девятого, и к тому времени какая-то случайная реплика хозяина дома наконец убедила миссис Пикторн, что на ужин их все-таки не пригласят. «Нам правда уже пора», – сказала она дважды: сначала робко, потом с отчаянием. Ее муж, который и в первый раз услышал ее, притворился, что не слышит, оттягивая до последнего возможного момента ссору с ней в машине. Но все было напрасно. С готовностью вскочив, Уильям довольно болезненно сжал руку миссис Пикторн выше локтя и повел ее к воротам, поэтому прощаться с остальными ей пришлось, оглядываясь через плечо на ходу. Мистеру Пикторну осталось лишь последовать за ней; он умудрился забыть свою панаму, но девочку, которая разносила маленькое круглое печенье, послали с ней вдогонку – так сказал дядя Эдвард.

– Обязательно приезжайте еще, и поскорее! – крикнул Уильям, когда они уже благополучно уселись в машину. Мистер Пикторн натужно улыбнулся и заработал рычагом передач, прежде чем с ревом мотора покатиться прочь по подъездной дорожке. Миссис Пикторн сделала вид, что не слышит.

– Я уж боялся, что они никогда не уедут! – воскликнул Уильям, тяжелой походкой входя обратно в калитку.

– Они думали, что ты пригласил их на ужин, – объяснила Рейчел.

– Да нет, вряд ли. Не может быть. Разве я их звал?

– Конечно, звал, – спокойно отозвалась Дюши. – Вечно у тебя одно и то же, Уильям. Это было очень некрасиво по отношению к ним.

– Теперь вернутся домой, к какой-нибудь жестянке раздора с сардинами, – вставил Руперт. – Не хотел бы я сейчас оказаться на месте мистера Пикторна. Наверняка всю вину свалят на него.

Айлин, которая медлила со своим известием за дверью добрых полчаса, вошла и объявила, что ужин подан.

* * *

– Что он на самом деле сказал, – уже в четвертый раз пытался втолковать он, – так это «обязательно заезжайте к ужину». А уже потом, когда мы выходили из поезда, – «приезжайте к шести, выпьем вместе».

– Вот именно!

– Ну вот, опять, как обычно, во всем виноват я, – сказал он, чтобы прервать враждебное молчание.

– Думаешь, от этого легче? Если ты во всем виноват, значит, и говорить не о чем?