Повариха поспешила прочь, не переставая болтать (никто не знал с кем).

– Э-э… – протянула Ханна. – А разве пончики не на завтра? Для родителей и новых учеников?

– Конечно. – Шарлотта пожала плечами. – Попробуй-ка спросить госпожу Беркенбек об этом. Или не пробуй – и просто съешь аппетитный горячий пончик, не задавая лишних вопросов.

Ханна ухмыльнулась:

– О’кей, я просто считаю, что завтра все должно быть в лучшем виде.

– Так и будет, не волнуйся. Наши поварихи на каждый день открытых дверей готовят столько еды, что можно накормить в три раза больше гостей, – объяснила я подружке и стала заново сортировать беджи.

Завтра, в субботу, и правда очень важный день, один их тех, которым я особенно радуюсь каждый год. В первой половине дня мы покажем Штольценбург родителям возможных учеников, состоятся пробные уроки, экскурсии, доклады, мероприятия и конечно же будет организован гигантский сладкий стол. Ближе к вечеру бывшие ученики съедутся на сто девяностую встречу, празднование которой состоится вечером в воскресенье на осеннем балу Штольценбурга.

Мы с Шарлоттой и Ханной решили заняться встречей гостей на входе, обеспечить их беджиками, школьными буклетами и планами мероприятий. Я вдобавок добровольно вызвалась водить небольшие группы детей и родителей по замку и рассказать его историю. Уже целую неделю я ужасно из-за этого волновалась. Особенно сильно после того, как случайно наткнулась в хронике на сказку Элеоноры Морланд, которую она, должно быть, сочинила здесь, в Штольценбурге. Я хотела зачитывать отрывки оттуда в качестве гвоздя программы.

Все последние дни я носилась как заведенная, к выходным. Да еще и начались занятия, причем в этом году по всем предметам спрос с нас оказался значительно серьезнее. Учебный процесс завертелся, уже на следующей неделе должны начаться первые тесты и проверочные работы. Наша команда по плаванию стала тренироваться чаще, потому что в начале ноября мы должны принять участие в соревнованиях с другими интернатами. В общем, за эту неделю мне едва удавалось чиркнуть в книгу и словечко, я ограничилась тем, что время от времени листала страницы хроники (каждый раз открывая новые пассажи) и изучала влияние сделанных мной записей.

Например, я озаботилась тем, чтобы несколько дней не встречать Фредерика. Мне было так мучительно стыдно из-за своего поведения на прошлой неделе, что я подумала – умнее будет немного подержать дистанцию, пока история, так сказать, немного не зарастет травой. Я решила вновь начать общаться с парнем всего пару часов назад. Однако очень удивилась, когда Фредерик вдруг вывернул из-за угла. Он тащил огромную вазу и криво улыбнулся, заметив меня.

– Куда? – спросил он меня, и я показала на другой конец комнаты, где пятиклассницы под руководством Хелены сервировали дополнительные столы:

– Здесь завтра будет сладкий стол. И с букетом роз все точно станет красивее, если тот, конечно, из нашего сада, а не сделан руками королевского флориста.

– О’кей, – улыбнулся Фредерик и аккуратно понес вазу туда.

Я заставила себя не смотреть парню в спину, да и Ханне не позволила снова спрашивать, когда я, наконец, решусь потискаться с Фредериком. Бросилась к госпоже Беркенбек, которая как раз вышла из кухни с тарелкой пончиков, от которых поднимался пар.

– Правда, не стоило, – сказала я, хотя понимала, что протесты тут бесполезны. – Мы уже почти все отсортировали заново, – добавила я из вежливости.

– Ерунда, Эмма, деточка, даже не спорь. – Госпожа Беркенбек махнула свободной рукой. – Кто-то же должен их попробовать, не так ли? В кулинарных шоу по телевизору всегда говорят…

По кафетерию разнесся божественный аромат. Золотистые пончики светились, выглядывая из-под слоя пудры, похожей на первый снег, ложащийся зимой на зубцы замка. Как же мне захотелось, чтобы он прямо сейчас растаял у меня во рту.

Беркенбек подсунула тарелку мне под нос:

– Пожалуйста!

И я глубоко вдохнула аромат.

– Что там начет ненужных разговоров? – спросила Ханна, подходя. И через миг уже с набитым ртом пробурчала: – Спасибо.

Дальше удерживаться было попросту невозможно. Я со вздохом взяла пончик и откусила кусочек. Вкус оказался просто потрясающим, гораздо лучше запаха.

Пока мы, довольные, уплетали пончики за обе щеки, вдруг случилось кое-что, что обратило на себя всеобщее внимание и наконец отвлекло Ханну от меня с Фредериком: к череде мальчиков, носивших мебель, присоединились Тоби и Дарси. Они медленно, двигаясь сантиметр за сантиметром, несли тяжелый письменный стол на когтистых ножках. Трудно было поверить, что парням удалось не только поднять его, но и перетащить сюда из западного флигеля. С покрасневшими от напряжения лицами они добрались до примыкающего к кухне угла. Хелену такой подарочек совсем не воодушевил.

– Это еще что? – раздраженно спросила она.

– Мы не могли спокойно смотреть, как два шестиклассника, умирая под тяжестью этой штуки, царапают нам коридор, – объяснил Тоби. – Вот мы и сжалились, чтобы ваши сладости на полу не валялись.

– Вы, наверное, что-то не так поняли, – буркнула Хелена, уперев руки в боки. – Стол слишком высокий и широкий, нам его никак не использовать. Кроме того, места для сладостей нам хватает.

Дарси и Тоби обменялись взглядами, в которых ясно читалось, что поняли они все правильно, только явно оказались жертвами чьей-то шутки, в чем сейчас ни за что не признаются. Я улыбнулась, закрывшись надкушенным пончиком.

– Мы просто хотели помочь, – пояснил Дарси.

– Класс! – усмехнулась Хелена. – Да вы действительно поможете, если унесете этот письменный стол.

Тоби фыркнул.

Парни спорили с Хеленой, а я краем глаза косилась на Шарлотту. Та выдавливала из себя улыбку, якобы радостную и беззаботную, за которой, к сожалению, не удавалось скрыть, что больше всего ей сейчас хочется разрыдаться – так она улыбалась всякий раз, когда встречала Тоби в последние дни. Видимо, между ними действительно произошло недопонимание. Той ночью на развалинах Тоби объяснил Ханне, что ошибался, считая, что у Шарлотты уже есть парень, а с ним она просто играет. Как Тоби додумался до этой нелепой мысли, рассказывать он не захотел, и почему сейчас, когда все выплыло на свет, он все равно держался на расстоянии, по-прежнему оставалось для нас загадкой.

Хотя Шарлотта все время повторяла, что дела у нее обстоят наилучшим образом и с Тоби все наполовину не так серьезно, я, конечно, не верила ни единому ее слову. Особенно потому, что подружка больше не упоминала Тоби и делала вид, что его вообще не существует. Это был самый неоспоримый знак, что с Тоби все не «наполовину не так серьезно», а скорее наоборот. Все явно становилось серьезнее некуда

– Забирайте его. Вы загораживаете пожарный выход, – говорила тем временем Хелена.

– А ты понимаешь, как долго мы будем занимать лестницу? – спросил Тоби.