трав, грибов каких-то, меда. А дядя Вася просто дал червонец. Мой первый сознательный день рождения. И сразу пятнадцать лет.

Вечера не дожидались, как все собрались, так и сели за стол. Бабуля выступила первой. Потом все по очереди. Приятно слышать, что я красавица, умница и даже уникум. Потом начались застольные разговоры, под тушеную картошку и жареных цыплят.

— А я ведь уеду скоро, — заявил дядя Вася, насладился эффектом и продолжил, — но не совсем. Мне в городе предложили коллектив организовать. Но и наших не брошу. Так что буду мотаться туда-сюда.

— Долго так не промотаешься, — говорит баба Лида.

— Наверно. Но пока придется. Комнату дают. А за результаты квартиру обещали.

— Слыхали, авария на станции? — уводит бабуля разговор, — толком ничего не говорят.

— Этоне просто авария, — вступает дед Егор, — событие мирового масштаба.

— Ну, уж так и мирового, — не согласна баба Лида, — было таких аварий не одна. В газетах пишут, Лигачев вчера ездил, разбирался.

— Таких не было, — тихо сказал дед и посмотрел на меня.

— Это оно и есть? — не удержалась я.

— Это начало, — дед вдруг оживился, — давайте именинницу поздравлять, а то аварии какие-то. Праздник же!

— Ты лучше скажи, внучка, куда после восьмого пойдешь? — бабуля подперла щеку ладонью.

— Вот уж пока не думала, — повторяю жест бабы Лиды. Она в шутку замахивается.

— В девятый, раз не определилась? — мама с надеждой смотрит.

— Да самое дело идти по медицине, — вставляет дядя Вася, — в Ярославле два медицинских училища.

— Может, она в институт захочет? — мама не сдается.

— В институт можно после училища, зато профессия будет. Лучше на фельдшера. Их не хватает, — дядя Вася доедает цыпленка.

— А Катя, ты куда пойдешь? — спрашивает мама.

— Не знаю. Пока в девятый думаю. Но хотела бы вместе с Машей.

— Никто не в курсе, чего там электрики чинят? — перескакивает дядя Вася.

— Это где? — уточняет бабуля.

— Да за вторым участком вагончик поставили. Человек пять. Живут, дежурят. Говорят, к Девятому Мая сети проверяют. Они бы еще на карьерах проверяли.

— Да может, проектируют новые. Будут предприятие развивать, — вставляет мама.

— Чего тут развивать. Атомную бы не поставили. А то будет как на Украине, — ворчит баба Лида.

Тут дядя Вася достал баян. Начали с пешеходов, которые по лужам, потом народные по калину, про Дон, про казака. Слов я не знала, но пыталась подпевать.

После чая с пирогом дед Егор засобирался:

— Пойду потихоньку. Может, машина с конторы пойдет, захватит до Шольши. Внучка, проводи меня.

Мы вышли во двор. Огромные тополя шелестели молодыми листьями к башням облаков.

— Теплей будет, мы с тобой на карьеры сходим. Не на сами, нам не рыба нужна. Попробуем найти кое-что. Пособишь?

— Пособлю, если в силах буду. Деда, ты приедешь в клуб на День Победы? Ветеранов собирают же.

— Не знаю. Я к тебе заеду перед ним. Разговор будет.

А вечером заехал Дмитрий Семенович с сыном. Олег вручил мне огромный букет, шепнув, что это от него. Сам доктор протянул торт в белой коробке. Мама заварила чай.

— Мы ненадолго, — после поздравлений начал Дмитрий Семенович, — привезли две новости и одно предложение. Первая новость хорошая. На обследовании опухоль не обнаружена, метастазов тоже нет. Для коллег это сенсация, для меня — чудо. Знаю, ты скажешь, что правильно подобранные травы и прочее, но я то чувствую, от чего мне легче. Себя не обманешь. От твоих рук, Машенька. Но я молчу, как договаривались.

— Про условия и диету не забывайте. И лечиться нужно далее не меньше года. Да и потом профилактические курсы проходить придется. Так что об окончательном излечении говорить рано.

— Я все помню. А вторая новость, — он сделал паузу, — тоже хорошая. Нам утвердили структуру реабилитационного центра. Я, как будущий директор, буду набирать штат. И теперь предложение. А не переехать ли вам в Ярославль? Мы с супругой обдумали варианты. Их несколько. Вас, Тома, я могу устроить лаборанткой к себе. Комнату выбьем в общежитии для работников медицинского института. Другой вариант: у супруги есть возможность устроить вас в ЖЭК. И не просто, а с быстрым получением квартиры. Там своим дают в первую очередь, что освободится. Можно дворником, на первых порах. Здесь неоспоримый плюс в том, что время свободного целый день. Если надумаете доучиваться, то лучше не придумаешь. А Машу определим в школу, а потом, если захочет в медицинский, я помогу.

— Все так неожиданно, — смущается мама.

— Мы подумаем, — добавляю я, — нужно время, чтобы осмыслить. Меня тут в медицинское училище сватают.

— Можно и в училище. Это еще проще, но надо понимать, чем дальше будете заниматься. Не думаю, что работа медсестрой в поликлинике вас устроит.

— Спасибо, Дмитрий Семенович.

Проводив гостей, мама обняла меня:

— Какая ты большая стала! Меня переросла.

— У меня лицо широкое. Я думала, вытянется. А у скул все равно осталось. Только щеки похудели.

— Ничего не широкое, нормальное. Это в кино только все, как Софии Лорен. Ты у меня красавица! Вон, парни на тебя внимание как обращают. Зато фигуру подтянула в своей качалке. Пресс, как у гимнастки. Ох, одевать тебя надо.

Восьмого мая возвращаясь из школы я увидела деда Егора на скамейке перед домом:

— А я вот все дела приделал. Дай, думаю, зайду.

— Пошли в дом. Мама сегодня раньше должна придти.

Дед достал бумажный кулек с пряниками. Я поставила чайник.

— Не приду я завтра в клуб, внучка.

— Что так?

— Тебе объясню. Боюсь не удержаться. Есть там один. Председатель совета ветеранов. Все школьникам про войну рассказывает да речи у памятника толкает. Так мне видится, что земной путь его скоро закончится. И не хочу, чтоб я был тому причиной.

— Слишком много говорит? — пытаюсь острить. Дед настроен серьезно.

— Если ты был в аду, захочешь говорить про это? Наоборот молчать будешь и забыть постараешься. Сердце человеческое не беспредельно, столько горя носить постоянно. Не в том дело. Знаю про него нехорошее. Но нельзя убивать, как бы ни было. Запрещено. И видел я тебя там завтра.

— Не собиралась никуда. Надо сходить? У памятника все Варегово будет, потом в клуб пойдут.

— Просто к нему подойти. Почувствуешь сама.

— И все?

— Как мне дали понять, и все. Еще будет дело, только узнаем мы сразу, как делать надо. Завтра я тебя все же подстрахую.

— А я причиной никакой не стану?

— Если воли твоей к этому нет, то не станешь. Если кто зло желает, то неважно, каким средством исполняется. Это я про колдуний. Они же ножом не режут, но убить могут. Так что плохого не думай.