Если Анжела и скрылась в спешке, она тем не менее заперла дверь на ключ. Рафферти посветил в окна, но они были закрыты изнутри. Он обошел сарай, подойдя к краю причала. Вода стояла высоко. Рафферти перебрался через скользкие сваи и обнаружил, что люк на первом этаже заколочен. Без помощи цепной пилы попасть внутрь можно было только через деревянную дверь на втором этаже. Рафферти чертыхнулся, а потом пошел к машине за веревкой.

С нескольких лодок наблюдали, как полицейский лезет наверх. Когда он достиг второго этажа, раскачался и вышиб ногами люк, послышались аплодисменты.

В маленькой комнатке было темно. Рафферти осветил фонариком углы. Несомненно, кто-то здесь жил. На чердаке царил хаос. Повсюду обертки от еды и засохший крысиный помет. Неудивительно. Крысы в доках — размером с кошку. Причем разного происхождения — индийские, китайские, карибские. Они появились здесь лет триста назад, когда в Салем привозили товары со всего света. Хозяева ресторанов каждое лето жаловались на грызунов, но истребить тварей не удавалось.

Рафферти осмотрел комнату, подмечая все мелочи. Пустая винная бутылка, в которую вставлена свеча. Бутылка пыльная, свеча догорела. Старая пачка сигарет на полке. Постель в углу, смятая, застеленная выцветшим индейским покрывалом, с прожженной посередине дырой.

Снизу донесся какой-то звук. Рафферти обернулся. Посветил.

— Анжела, — позвал он. — Это я, Джон Рафферти.

Не дождавшись ответа, он направил луч света вниз по лестнице. Послышался всплеск воды. Рафферти двинулся вниз, в кромешную тьму. Фонарик, точно луч маяка, выхватывал из темноты старую парусную лодку, уключину, древнюю моторку с пробоиной на носу… Рафферти смахнул паутину. Сплюнул.

Нижняя ступенька сгнила и треснула под его весом — Рафферти растянулся во весь рост, выронив фонарик. Тот быстро покатился к воде. Детектив выругался.

Фонарик зацепился за торчащий из пола гвоздь и остановился. Рафферти встал и понял, что рассек руку до крови. И снова ругнулся.

Что-то упало. Шум заставил его замолчать. Рафферти схватил фонарик, обернулся и посветил на звук. Шум исходил со стороны воды, а может быть, из-под пола. Детектив провел лучом вдоль дальней стены лодочного сарая и обнаружил маленькое полукруглое отверстие над самой водой. Детектив решил, что это результат эрозии, а потом заметил крысу размером с собаку, как показалось ему. Ну, может быть, не с собаку, но все-таки она была огромная. Крыса посмотрела на него, и в луче фонарика ее глаза сверкнули красным. Тварь забралась в дыру, которая оказалась гигантской норой. Крысиный хвост сначала свисал наружу, потом втянулся внутрь точно змея и исчез.

— Хватит с меня, — вздохнул Рафферти и пошел вверх по лестнице. Трудно поверить, что на Острове желтых собак еще хуже.

Рафферти постоял на чердаке у окна, глядя на гавань. Шлюпка Джека стояла у причала, виден был свет в каюте. Джек ничком лежал на койке.

«Отрубился», — подумал Рафферти, заметив валяющуюся на столе бутылку.

Потом детектив машинально взглянул в сторону острова и заметил два огня — сигнал Мэй. Она, наверное, надеется кого-то сегодня вывезти, но Рафферти знал, что ничего у нее не выйдет.

Он вышел тем же путем, что и вошел. Но не при помощи веревки — Рафферти отвязал ее и бросил на причал, а потом просто спрыгнул.

«Прилив, — с благодарностью подумал он, рухнув в холодную черную воду. — Слава Богу, не разобьюсь о камни».

Рафферти переоделся, заехал в участок за ордером, а потом отправился навестить кальвинистов.

Зимний остров находился в устье гавани. Дальше — только Салем-Уиллоуз, где жил Рафферти. Это была странная часть Салема — обломок Викторианской эпохи, отделенный от остального мира узкой дорогой, которая огибала электростанцию, огромную груду угля и стоянку грузовых кораблей.

Зимний остров с одной стороны граничил с доками, Дерби-Уорф и деловой частью Салема, а с другой его омывал океан. С материком он соединялся небольшой дамбой, на набережной находился приют для мальчиков Пламмера. Внушительное здание в викторианском стиле походило на старый отель. Здесь вырос один из «голубков» Рафферти. Так называли новичков в Обществе анонимных алкоголиков — «голубки». Потому что когда ты пытаешься им помочь, они неизбежно на тебя гадят, а потом улетают. Специфический юмор. И все-таки недавний «голубок» Рафферти был славным, и детектив взял его, так сказать, под крыло, потому что тот сам об этом попросил. Невозможно отказать такому парнишке, даже если знаешь, сколько с ним будет проблем.

Приют располагался в старом особняке, откуда открывался едва ли не самый лучший вид на океан, а потому, по общему представлению, это было весьма неплохое место. Но тем не менее именно туда попадали никому не нужные дети. Оба брата, Джей-Джей и Джек, побывали там, когда их мать умерла, а отец отправился по делам в Канаду и не возвращался почти год. Но ребята выправились. По крайней мере Джей-Джей — сущая заноза, но все-таки хороший парень. Джек — другое дело. Пьет, как и его отец. Несколько раз пытался завязать, но не смог удержаться.

У Джека были и другие проблемы, кроме алкоголя, в том числе неразделенная любовь к Таунер Уитни. Как и положено пьянице, Джек оказался в этой истории жертвой. Старая рана не исцелилась, и Джек упорно растравлял ее. А потом, когда боль становилась нестерпимой, появлялся пьяным в стельку и начинал жаловаться на Таунер и на то, что она с ним сделала, будто все это случилось на прошлой неделе, а не пятнадцать лет назад. Видимо, сегодня выдался именно такой вечер.

Но Рафферти не желал думать ни о чем — ни о Джеке, ни о собственном неудавшемся свидании с Таунер, если это можно так назвать. Черт знает что, а не свидание. Вернуться домой раньше десяти!.. Он бы рассмеялся, если б не было так грустно.

Мыслями детектив Рафферти неуклонно возвращался к Анжеле. Девушка с самого начала представляла собой проблему. Беда могла случиться в любой момент. Он понял, что ждал этого. Рафферти задумался: изменилось бы что-нибудь для Анжелы, если бы она осталась у Мэй, на Острове желтых собак. Если бы, приехав в Салем, свернула чуть раньше, и если бы в интернат Пламмера брали всех, а не только мальчиков. Может быть, Анжела, обретя дом, жила бы сейчас здесь, а не на Зимнем острове, где обитают Кэл и его сумасшедшие адепты, жаждущие «спасти» ее душу.

У Рафферти были скверные предчувствия насчет Анжелы. Видимо, у Евы тоже. Именно она позвонила в полицию, когда девушка впервые связалась с кальвинистами. «Ты можешь что-нибудь сделать?» — спросила она. Рафферти знал об ее отношениях с Бойнтоном. Ева была тещей Кэла и неоднократно жаловалась на него за скверное обращение с Эммой. Иными словами, Ева и Кэл друг друга не любили.

Сегодня Рафферти был весьма обеспокоен. Он не мог избавиться от ощущения, что случилось дурное. Инстинкты полицейского в отличие от мужских инстинктов его не подводили.

Когда Рафферти въехал на Зимний остров, молитвенное собрание шло полным ходом. Он взглянул на часы — 21:47. Еще тринадцать минут, и можно разогнать их за нарушение общественного спокойствия. Детектив и раньше это проделывал. Несколько раз. Особенно прошлым летом, когда погода была хорошая. Рафферти оставлял машину в Уиллоуз и шел в клуб, чтобы сыграть в пинбол и съесть сандвич с котлетой, а потом возвращался на Зимний остров и ровно в 23:00 разгонял кальвинистов. Так продолжалось, пока Кэл не поумнел и не купил часы.