Пройдя несколько коридоров, они вышли на автостоянку за полицейским участком. Яркое солнце все еще отражалось на сверкающих патрульных автомобилях, хотя по ощущению Кэсс уже давно должна была наступить ночь. Гейб подошел к своей машине и открыл перед ней дверцу.

— Садитесь.

— Я не сяду, пока вы не скажете, куда мы поедем.

— Домой. К Эмили. В бакалейную лавку. Куда пожелаете. Я немного устал от этого места.

— Вы хотите сказать, что я свободна?

— А вас и не арестовывали.

— По-моему, я не по своей воле просидела целый день в полиции.

— Вы свидетель преступления, — устало отозвался Гейб. — А также жертва.

— А еще подозреваемый соучастник, не так ли?

— Ситуация оказалась несколько запутанной. Полиция задержала всех, кто, по ее мнению, мог бы помочь в расследовании. Если бы вы стали настаивать на том, чтобы уйти, никто бы вас не остановил.

— Как им повезло, что я об этом не догадывалась.

— Я уверил их, что вы знаете свои права. Если вы захотите подать иск, то это будет ко мне.

— Я никому ничего не собираюсь предъявлять. Но хочу понять, что же все-таки происходит?

— Я хочу отвезти вас домой. Вы сядете в машину?

— Не сяду, пока вы не ответите на мой вопрос. Этого человека арестовали? Где мой кот?

— На первый вопрос ответ — да, на второй — не знаю. Если вы хотите, чтобы я и дальше продолжал объяснять, пожалуйста, сядьте в машину. Я вам все расскажу, но предпочитаю делать это не посередине раскаленной от солнца автостоянки на глазах у всего полицейского участка. Нас могут услышать.

Доводы Гейба убедили Кэсс, и она села в машину. На автостоянке действительно было жарко, и несколько полицейских наблюдали за ними с откровенным любопытством.

— Спасибо, — буркнул Гейб с плохо скрываемым отчаянием. Сев за руль, он поехал по направлению к дому Кэсс.

— Я не буду выдвигать против этого человека обвинения, — заявила Кэсс.

— А вам и не придется. Он уже подписал признание, и окружной прокурор ничего не имеет против согласованного признания вины[5].

Обо всем уже договорено, осталось оформить документы. А Крудли у него нет.

Кэсс получила слишком много информации всего в нескольких словах. Но она уяснила самое главное.

— Что значит, у него нет Крудли?

— Джимми Тэннер, укравший ваши деньги, — мелкий воришка. Его специальность — схватить, что плохо лежит, вырвать сумочку и бежать, украсть что-то из незапертой машины. Ничего крупного, никакого насилия. Он прогуливался в парке в надежде, что какой-нибудь ротозей оставит без присмотра свои вещи. И он его нашел. Вы сидели, уткнувшись в книжку, а рядом лежал, очевидно без присмотра, рюкзак. Мимо такого Джимми никогда не пройдет. К несчастью для него, я его давно знаю, да и почти все офицеры полиции тоже. Увидев, что он схватил деньги, я знал, что Джимми просто воспользовался случаем.

— Значит, не он похитил Крудли?

Гейб покачал головой.

— Джимми не может спланировать даже то, что он будет есть завтра на ужин. У него голова устроена по-другому. А уж подготовить сложную операцию с похищением он никогда бы не смог.

— Так где же мой кот? — Кэсс размышляла вслух, не надеясь получить ответ.

— У тех, кто его действительно похитил.

— Значит, я все еще могу его вернуть, — сказала Кэсс, поразмыслив. И стала лихорадочно придумывать новый план. Она скажет похитителям, что из-за мелкого воришки сорвался их план обмена. Пусть они назначат другой день и другое место. Кэсс посмотрела на Гейба, намереваясь спросить у него, как скоро полиция вернет ей деньги, но побоялась: он был мрачнее тучи.

Гейб оттянул ворот футболки, словно он мешал ему дышать, а потом откашлялся и сказал:

— Я бы не стал рассчитывать на то, что похитители снова позвонят. Тэннер провернул свое дельце почти в то время, на которое был назначен обмен, и похитители, скорее всего, уже были где-нибудь поблизости и все видели. Появление на месте преступления полиции вряд ли им понравилось.

Кэсс уже не могла сдержать потока слез, которые полились, как только она поняла, что единственный шанс на спасение Крудли потерян.

— Боже, как все перепуталось, — всхлипывала она.

— Мне правда очень жаль.

— Вам-то почему? Вы получили то, что хотели. Эмили не потеряла ни цента своих драгоценных денег, а вы поймали вора. Вы герой.

— Вы именно так обо мне думаете? — Гейб говорил тихо и печально, но Кэсс было все равно, и она отвернулась к окну. — Хотите верьте, хотите — нет, мне тоже было важно, чтобы план сработал.

То, как Гейб это сказал — просто и обыденно, — заставило Кэсс поверить ему. На какую-то долю секунды ей захотелось простить его, уверить в том, что она его понимает. Но сейчас она не могла дать волю чувствам, она и так еле держится. Всю жизнь она воспитывала в себе сдержанность, умение скрывать свои мысли и чувства, поэтому и сейчас воздержалась от выражения сочувствия. К тому же она не могла простить, что он все время ее обманывал.

Гейб остановил машину у дома Кэсс. Он еще не успел выключить мотор, а Кэсс уже выскочила и побежала по дорожке к дому. Чертыхаясь про себя, Гейб пошел за ней и, перескакивая через две ступеньки, оказался рядом с Кэсс уже перед дверью в квартиру. От волнения Кэсс никак не могла справиться с замком.

— Я хочу снова с вами увидеться, — сказал Гейб.

Кэсс не поверила своим ушам.

— Я не могу, — запинаясь ответила она. — Да и какой смысл?

— Думаю, смысл есть. То, что произошло между нами в эти дни, то, что мы чувствуем друг к другу, — реальность, и мы оба это знаем. Возможно, сейчас не время об этом говорить, но признаюсь — мое ухаживание никак нельзя назвать идеальным.

— Это вообще не было ухаживанием. Это была слежка. С той самой минуты, как мы встретились, вы верили в то, что я мошенница.

— Я никогда, слышите, никогда, в это не верил. В этом-то и была моя проблема. — Гейб сдвинул темные брови. — Послушайте, я мог бы потратить всю оставшуюся жизнь, рассказывая вам о том, в каком душевном состоянии находился, когда познакомился с вами. Я был неплохим полицейским до тех пор, пока не стал слишком полагаться на свои чувства. Я совершил одну очень серьезную ошибку, отчего пострадал невиновный человек. Мне пришлось выйти в отставку.

Гейб положил руки на плечи Кэсс, но она вздрогнула, и он их снял.