Вот она раздвоилась и «отдает себе отчет». В папочке. Отчет, в смысле.

Мама длинно и нудно говорила в том смысле, что ее, Инфинити, красота не бесконечна, что пусть она не выпендривается, рожать все равно придется, а по опыту предыдущих поколений, лучше всего рожать как раз в ее возрасте, говорила, что наверняка из тех мужиков, что вокруг нее вертятся, можно уже выбрать наконец какого-нибудь принца! Мужики тоже не бесконечны, трагичным голосом предрекала она. Что если Инфинити не дура, то должна правильно распорядиться своей красотой. «Я положу ее в банк, под проценты», – хотела сказать Инфинити. Но не сказала. Инфинити была в режиме «хорошая дочь».

– Да, мама, – только и говорила она. – Хорошо. Может быть. Наверное.

Мамины нотации всегда оказывали на нее такое действие – казалось, ее душит в своих кольцах большая болотная гадюка, ее застарелый детский кошмар. Инфинити, по инерции, представила себе длинную змею с головой матери. Мама ощупывала воздух раздвоенным языком и шипела, как радио на свободной частоте.

Инфинити непроизвольно затрясла головой, пытаясь вытряхнуть из нее этот образ. Мама все-таки! Любимая мамочка…

Со смертью отца время для нее если и не остановилось, то изрядно замедлило ход, и теперь их часики никогда не догонят друг друга. Мама так и осталась там, в прошлом, в мире простых бытовых установок на женское счастье. Муж + дети + дом = женское счастье. По этой формуле у Инфинити был полный провал.

Мама требовала, чтобы Инфинити изменилась. Незамедлительно. «А то будет поздно!»

Как будто у Инфинити в животе тикает бомба с пластидом.

Мама говорила, говорила, говорила, казалось, этому не будет конца, но конец есть у всего. Пи-пи-пи. Конец связи. Минус сколько-то там нейронов. Кто же считает твои нейроны, когда тебе «желают добра»?

Ну блин.

Настроение пропало. А до этого звонка у нее было прекрасное настроение, прошу заметить. Она собиралась испытать свою новую рогатку. Приехала сюда, на этот заброшенный завод на окраине промсектора, где она обычно практиковалась в стрельбе. И началось.

Инфинити нашла в бардачке почти пустую пачку сигарет. Закурила. Вообще она не курит. Только когда стресс. Она курила и слушала, как ветер шелестит свежей листвой. Недалеко высокая вышка-фумигатор распыляла инсектициды, одуревшие от яда комары выписывали в воздухе восьмерки. Вот и вся компания.

Разговор с матерью никак не шел из головы. Бобины ментального магнитофона крутились туда-сюда, и Инфинити чувствовала легкую досаду за свой безвинно оттраханный мозг.

Под занавес, мама спросила: ради чего она живет?

Хороший вопрос.

И: чего она хочет?

Тоже ничего вопросик.

Приз за лучший вопрос уходит в воркуйские болота.

Инфинити затянулась полной грудью. Сигарета зажата между средним и безымянным пальцами в прямой ладони, так, что когда Инфинити затягивалась, складывалось впечатление, что она прикрывает ладошкой рот, чтобы не сболтнуть чего лишнего.

Неразумно злиться на родителей.

Вообще, неразумно злиться.

Мама так и не оправилась от смерти отца. Он умер, когда Инфинити собиралась заканчивать школу. Отец был большой и сильный, он был словно стена, за которой всегда можно было спрятаться от любых жизненных бурь, и казалось, что так будет вечно. Он мог поднять Инфинити левой рукой, даже не сгибая ее в локте. Он обожал своих жену и дочь. Что-то они там мудрили с атомом, и когда-то он получил хорошую дозу радиации. Спустя годы врачи сказали – рак. Они сказали это, когда было уже слишком поздно. Долгое время болезнь жила в нем – отец не обращал на нее внимания. А потом было уже слишком поздно. Он умер так, как и жил – с достоинством, несмотря на страшные боли, несмотря на то, что в последние часы своей жизни он харкал черной кровью, ни на минуту не потеряв лица. Он никогда не жаловался. Потом были похороны – слезы текли по щекам Инфинити, когда она смотрела в голубое-голубое небо, где маленький спортивный самолетик крутил фигуры высшего пилотажа.

Мертвые петли.

Все рухнуло. Мать попыталась было излить образовавшийся избыток любви на свою дочь, но Инфинити была уже в том возрасте, когда переизбыток родительского внимания только тяготит, и в конце концов покинула родной дом. Мать осталась одна. Как тараканы из всех щелей, тут же полезли фобии и паранойи, ее не оставляло чувство вины, всевозможные «если бы» даже спустя столько времени продолжали душить ее.

На глаза навернулись слезы. Инфинити стало жалко маму. И папу. И себя. Себя, впрочем, больше. Ну, скажите, в чем она виновата? Мама даже не пыталась стать на ее сторону. Не пыталась посмотреть на вещи ее глазами. Она даже никогда не называла Инфинити – Инфинити. Мама называла ее детским именем, которое, заметьте, она и придумала. А Инфинити это бесило. Бесило. Бесило. Бесило. Теперь она Инфинити, понятно? Это имя больше ей идет. Оно больше отражает. Ну что, так трудно выговорить? ОК, попробуем по слогам, следите за губами: Ин-фи-ни-ти. Бесконечность по-английски. Не бог весть какой редкий ник. Вон в Сети всяких Инфинитей пруд пруди. (Поэтому кое-где Инфинити была «Инфинити_топлес».) Инфинити ее гослогин. А гослогин самое важное в В8. У нее даже визитка была такая, на хорошей бумаге было выдавлено:

® – потому что Инфинити имела на себя патент. Когда-то она удачно продала трехмерный скан своего тела в качества лекала для женского манекена. Один из одежных брендов устроил онлайновый конкурс на лучший дизайн манекенов под их линейку женской одежды. Инфинити выиграла. Когда дело касалось ее внешности, она всегда выигрывала. Теперь ее пластиковые реплики украшали модные бутики по всему свету, пока Инфинити тихонько цвела себе в В8. Так что, теоретически, ее пластиковую близняшку многие видели. Это был популярный модельный ряд.

«Девочка-манекен – Королева Болота». Хорошее название для фильма ужасов. Инфинити снималась в воркуйском независимом кино. Среди ее поклонников были разные мальчики, в том числе и из местной арт-тусовки. Она снялась в болотной драме «Бадяга», и трэш-хорроре «Говорящая Тина». В роли Тины.

Инфинити одернула платье. Задралось, пока она ерзала на сиденье, слушая мамины проповеди, аж черные кружевные трусики видны. Сегодня она одела мини. С Днем Победы, мужчины – Инфинити показала ножки. Она любила это черное платье. Ограниченная серия одного небольшого японского лейбла, который в основном обшивал косплееров. Кожаное, с закрытыми плечами, без рукавов, со стоячим воротничком и декоративными погончиками. На спине, декольте и талии шнуровка под корсет. Металлические вставки и ременные стяжки. Сапожки под стать платью: высокие, до колен, из блестящего черного латекса, на высокой платформе, украшенные десятком фальшивых ременных застежек. Легкое, так сказать, доминирование. Только хлыста не хватает.

Снова запел мобильник-трансформер, который она носила на запястье, как браслет. По электронному браслету нарезали круги цифры определившегося номера: 8674534.