– Пора возвращаться. Скоро ужин.

– Да, – сказал я. – Пора.

Подниматься, натягивать одежду и куда-то идти никому из нас не хотелось. Поэтому мы не стали этого делать, а полежали еще немного. Ножка Жаклин лежала у меня на бедре. Маленькая ручка обвила мою шею. Будто боялась отпустить. Маленькая хрупкая девочка.

– Почему ты такой большой? – спросила она голосом капризного маленького ребенка.

– Таким уродился.

Сколько ей лет? Шестнадцать? Семнадцать?..

– Андрэ, – внезапно Жаклин сделалась серьезной. – Я хочу попросить тебя об одной вещи.

– Если это будет в моих силах.

Жаклин уперлась локотком в мою грудь и заглянула мне в глаза.

– Я знаю, мужчины любят хвастаться своими победами… Да?

Я молчал, ожидая, каким будет продолжение.

– Я тебя прошу… не говори никому, что у нас было. Если дядя узнает, он пошлет тебе вызов… А меня просто убьет.

– А кто твой дядя? – лениво спросил я.

У Андрэ де Монгеля было существенное преимущество перед Леонидом Маляровым. Убить его было не так-то просто.

Жаклин улыбнулась… И вдруг на какое-то мгновение лицо ее изменилось. Улыбка наивной доверчивой девочки пропала. На меня глядела хищница. Волчица. Зверь. Я моргнул, и видение исчезло.

«У вас паранойя, сьер Андрэ!» – сказал я себе.

– Ну так кто же твой дядя?

– Бернард де Эгиллем, – нежно произнесла Жаклин.

Я открыл рот. Потом закрыл. Ну что тут можно было сказать? Да, эта девочка определенно знала толк в приколах…

Большая пьянка, которой закончился второй день в замке эн Бернарда, ничем принципиальным от пьянки, случившейся в день первый, не отличалась. Снова все говорили друг другу здравицы, снова Рауль, упившись, волком посматривал на Бернарда, снова бренчали музыканты, все орали солдатские песни и кидались костями в собак. Или в слуг.

Жаклин мелькала пару раз на горизонте, но самое большее, что можно было себе позволить на этом сборище, – кивнуть друг другу и переброситься парой ничего не значащих реплик. Воля дамы – закон для рыцаря… На следующее утро, когда еще все спали, она прислала свою служанку с лаконичным сообщением. И я покинул свою постель… Чтобы оказаться в чужой.

День прошел неплохо. Для меня.

А вот Родриго был очень обеспокоен. Вечером прорвало плотину: Рауль и Бернард от угрюмых взглядов перешли к оскорблениям, потом схватились за оружие.

Насилу их успокоили. Родриго шепнул мне и Ангулему: «Завтра выезжаем. Надо увести отсюда виконта».

– А как же раненые? – спросил Ангулем.

– Кто может держаться в седле – поедут с нами. Остальных оставим в Эгиллеме. Я договорился с Бернардом – он о них позаботится.

Так мы и поступили.

Выехали с рассветом. Рауль был мрачен. Все понимали, что сейчас лучше его не трогать, и старались не заговаривать с ним.

И вот снова проселочные дороги, и пыль от обозов, и зеленые горы – старые, истертые временем ступени к небу… Молчаливый доселе Ангулем разговорился. Рассказал остроумную и невероятно запутанную историю про четырех кавалеров и двух дам, оказавшихся вместе в одном старом замке. История изобиловала случайными совпадениями, нелепыми ситуациями, любовными треугольниками и мистическими переживаниями. Рассказал – и снова рот на замок.

Мы с Родриго ехали рядом. И я решил кое о чем расспросить барона:

– В Эгиллеме была одна девушка… племянница Бернарда…

– А, Жаклин?

Я изобразил раздумье, хотя точно помнил, как ее звали.

– Да… кажется.

– Бедная девочка.

– Почему – бедная?

– Родители у нее умерли, когда ей было десять лет, – сказал Родриго. – Жаклин взяла к себе на воспитание Марта де Фрэ, ее тетка с отцовской стороны… Ах, какие празднества устраивала Марта! К ней съезжались со всей округи. Музыка, поэзия… amor… да… Полтора года назад Жаклин сосватали за одного юношу, Ноэля де Кармо. А спустя месяц после свадьбы его убили в поединке.

– Кто?

Родриго пожал плечами.

– Я не знаю. Но Жаклин с тех пор изменилась… У вас с ней ничего не было? – вдруг спросил он.

– Дон Родриго! – оскорбился я. – Достойно ли рыцаря задавать подобные вопросы?

– Извините. Как бы это объяснить… – Родриго поморщился. – Как будто иногда в ней что-то срывается. В первое время после гибели Ноэля чуть ли не каждого мужчину пыталась в постель затащить. Теперь уже реже… После того как Бернард приставил к ней компаньонку.

«Ага, очень это помогло», – подумал я, вспомнив томные глаза «испанки».

– …И особенно после того, как Бернард покалечил двоих ее ухажеров, – продолжал Родриго. – Одного он даже, кажется, убил.

Я пожал плечами.

– Он должен был защитить честь родственницы. А снова замуж выдать?

– Пытались. Ровно четыре месяца назад. За одного крестоносца. Но тот за неделю до свадьбы умер. Представляете? Прошел всю Палестину, а тут… В общем, после этого тоже слухи поползли… всякие. Будто бы заговорена она… или еще какая-то чушь в этом роде. Слухи слухами, но никто ее с тех пор замуж брать не хочет… Но она славная девушка, – неожиданно закончил Родриго.

Десяток шагов мы проехали молча.

– А почему она к тетке не вернулась?

– Так ведь замок Марты Роберт захватил. Жаклин, к счастью, тогда там не было…

М-да. Не скажу, чтобы Родриго меня порадовал. Бедная девочка. Ну теперь, надеюсь, замок ей вернут.

На ночь мы остановились в той же горной деревушке, где так неприветливо отнеслись к нам в первый раз. Это были владения некоего барона Алена, к которому и Родриго, и Рауль относились без особой любви. Видимо, это было взаимное чувство, потому что через эти земли мы ехали в состоянии повышенной боевой готовности. Однако, как и в первый раз, на нас никто не напал.

Родриго несколько раз заводил разговор о лошадях: все никак не мог свыкнуться с потерей Катара. Теперь это была у него больная тема. Я терпеливо слушал. Узнал много нового. Например, что подобрать хорошего коня не так-то легко, а чтобы обучить его, надо потратить уйму сил, времени и терпения.

Посочувствовал несчастью барона. Потом мне в голову пришла одна мысль, которую я решил изложить Родриго:

– Знаете, барон, я, кажется, придумал, как можно отблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

Родриго с интересом посмотрел на меня.

– После нашей с Гийомом стычки мне от него в наследство досталось одно злобное животное по кличке Зверюга… Прекрасный боевой конь. Черный, как уголь. Правда, трактирщик, которому мы его продали, мог уже перепродать Зверюгу епископу, но даже и в этом случае, полагаю, можно будет выкупить его обратно… Вы не откажетесь от такого подарка?