– И какую роль в этом играют пуговицы?

– Терпение, голубушка. Я рассказываю историю.

Мэдлин спрятала улыбку.

Колин резко остановился у стены, где их вряд ли кто-то мог побеспокоить – сверкающий экипаж скрывал их от посторонних глаз.

– Давайте перекусим.

Мэдлин посмотрела на грязь вокруг. Колин заметил се взгляд, достал носовой платок из кармана и аккуратно постелил его на земле.

– Мне кажется, вы как раз на нем поместитесь.

О Боже, ей совсем не хотелось привлекать к себе внимание. Мэдлин присела на платок, скромно натянула платье на колени и ждала, пока Колин развяжет узел с едой.

Он положил на хлеб кусок ветчины, передал его Мэдлин и сделал такой же сандвич для себя.

– Вкладчики клуба обожают участвовать в скачках. У клуба есть собственный экипаж, и каждый член клуба может воспользоваться им. Экипаж отличный, но чересчур броский. На нем члены клуба даже изобразили свой герб – пару крылатых лодыжек. Все они гордятся тем, что умеют управлять экипажем, и действительно делают это превосходно. Все, в том числе и Маркус. У всех есть превосходные лошади, сплоченные команды. Я много раз ставил на них и почти всегда выигрывал. Вполне безобидное развлечение, никогда никому не причинило вреда.

– Пуговицы, – напомнила ему Мэдлин.

– У них много причуд, и одна из них – униформа: сюртук с поразительно красивыми перламутровыми пуговицами. Опять же немного броско для людей в общем-то консервативных. Зато пуговицы их отличительная черта.

– Вы полагаете, что Маркус мог…

– Я ничего не полагаю. – Его резкий тон свидетельствовало том, что он говорит неправду. – Я только знаю, что этот человек с пуговицами на сюртуке скорее всего является членом этого клуба.

Мэдлин не поверила ему.

Крупица подозрения закрылась в душу Колина некоторое время назад. Когда он попал в тюрьму, Хорас Пил исчез и стало известно, что Луиза и Маркус поженятся. Мэдлин сомневалась, что у Колина были другие занятия в тюрьме, помимо бесконечных раздумий о причинах, по которым он туда попал, хоть это было неприятно. Будучи человеком умным, он вполне мог предположить, что брат захотел убрать его с дороги. Мэдлин слепо верила в способность Ньюгейтской тюрьмы опровергать даже самую крепкую сыновнюю преданность.

– А какой он, ваш брат?

– Хороший малый, – помолчав, заявил Колин, но Мэдлин почувствовала напряжение в его голосе. – Возможно, мне ближе Йен, но… Маркус… Маркус научил меня драться. – Колин искренне улыбнулся: – Мы обожаем друг друга, и я уверен, что он будет защищать меня до последнего вздоха. Однажды он вытащил меня из реки, когда я едва не утонул. Но это уже другая история. Я никогда не встречал никого… – Колин помолчал, подбирая слово, – решительнее Маркуса.

Интересное слово.

– В таком случае вы считаете его беспощадным?

– Нет. – Теперь Колин был категоричен. – Решительным. Маркусу не очень много надо в этой жизни, но если он чего-то хочет, непременно добьется своего. Будь то лошадь на аукционе, или участок земли, прилегающий к дому Эверси, или умение обращаться с пистолетом. В этом ему пришлось практиковаться гораздо больше, чем мне. В нем нет легкости Йена или моего… не знаю, того, что есть во мне…

– Щегольства, – дипломатично подсказала Мэдлин.

– Так это называется? – В его голосе слышалось сдержанное удивление. – Но всегда добивается хорошего результата. Я никогда не видел, чтобы Маркус проявлял беспощадность. Но опять же… когда речь идет о любви… Когда люди любят…

Колин умолк. Он довел себя до Ньюгейтской тюрьмы, косвенно, конечно, потому что был влюблен. Любовь опасна.

– Маркус любит Луизу?

– Луизу любят все, миссис Гринуэй.

– Я имела в виду… – Мэдлин округлила глаза.

– Ну хорошо. Да, да. Я знаю, что вы имели в виду. Я думаю… – Колин потер лоб и вздохнул. Затем прислонил голову к стене, закрыл глаза и печально усмехнулся. – Да, – еще раз весомо повторил он. – Я верю, он искренне любит ее.

– А Маркус знал о вашей привязанности к Луизе до вашего ареста?

– Всем в Пеннироял-Грин было известно о наших отношениях. Луиза никогда не бывала в Лондоне во время сезона, у ее семьи не было на это денег. Но она могла выбирать из Редмондов, Эверси или из землевладельцев. Ну и… Остальное вы знаете.

Голос Колина дрогнул, пальцы сжались в кулак. Он несколько раз стукнул себя по бедру.

– Вы замужем, миссис Гринуэй? – помолчав, спросил Колин.

– Нет, – поспешно ответила Мэдлин, вопрос застал ее врасплох.

– А были?

– Да.

Колин криво улыбнулся и, не глядя на нее, передал ей бурдюк с водой.

– Что случилось с вашим мужем?

Мэдлин сделала глоток воды.

– Он умер.

Колин стер крошки со щеки, затем повернулся к Мэдлин и пристально посмотрел на нее.

– Вы страдали?

Мэдлин показалось, будто ее ударили под дых. Возможно, это был единственный вопрос, на который она честно ответила. Он опасный, этот Колин Эверси.

– Да, мистер Эверси, страдала.

Она вернула ему бурдюк.

– Он погиб, на войне?

– О нет, войну он пережил, – с иронией в голосе заметила Мэдлин. – Он тяжело болел.

– Вы уверены, что не застрелили его случайно из своего пистолета?

Вопрос прозвучал насмешливо, но она чувствовала, что за ним кроется нечто большее. Колин Эверси по-прежнему не доверял ей. Как, впрочем, и она ему. Она много чего знала о нем, он не знал о ней ничего, так хотела Мэдлин.

– Я никогда не стреляю случайно.

Колину понравился ответ, он даже улыбнулся. В луже отражалось небо, часть экипажа и часть Колина тоже. День выдался теплый, пахло навозом и углем, всякими отбросами, а из небольшого садика за графским домом доносился аромат цветов.

– У вас есть дети, миссис Гринуэй?

Мэдлин беспокойно заерзала.

– Вас это не касается, мистер Эверси.

– Я просто стараюсь поддерживать беседу во время трапезы, – не глядя на Мэдлин, ответил Колин. Он, прищурившись, смотрел в небо, как будто там можно было отыскать человека в сюртуке с перламутровыми пуговицами. А Мэдлин поймала себя на том, что не может отвести от Колина глаз. Темно-каштановые волосы с медным отливом вились на висках и над ушами и блестели на солнце. Ресницы повторяли цвет волос. На подбородке начала темнеть щетина, но тени под глазами исчезли. Крепкий сон на мешках с мукой сделал свое дело.

– Сегодня очень тепло, правда? – сказала наконец Мэдлин. – Дождя не будет. Хоть бы подул ветерок, иначе вечерами будет невыносимо жарко. Наверное, год будет засушливым.