С помощью экспериментов, основанных на работе Брауна и Кулика о фотографических воспоминаниях, исследователи пытаются найти способы для проверки точности памяти. Для этого они часто опрашивают людей сразу же после трагического события, а затем тестируют тех же участников спустя несколько месяцев или даже лет. Такие исследования неизменно показывают, что фотографические воспоминания, несмотря на их яркость и изобилие деталей, подвержены тем же искажениям, что и воспоминания о повседневных событиях. Утром 28 января 1986 года космический шаттл «Челленджер» взорвался в воздухе через несколько секунд после взлета. В то же утро психологи Ульрик Найссер и Николь Харш попросили группу студентов из Университета Эмори написать рассказ о том, как они впервые услышали о взрыве, а затем ответить на ряд детальных вопросов об этой катастрофе: в какое время они узнали о ней, чем в тот момент занимались, кто сообщил им новость, кто был с ними, как они отреагировали и т. д.[91]Подобные сообщения, составленные в максимально короткие сроки после случившегося, являются наиболее точными документальными свидетельствами реальных событий, так же как и запись с Бобби Найтом и Нейлом Ридом, доказывающая факт захвата за горло.

Спустя два с половиной года Найссер и Харш попросили тех же студентов еще раз заполнить подобный опросник о взрыве «Челленджера». Выяснилось, что воспоминания студентов претерпели со временем значительные изменения и обросли новыми подробностями о том, как именно они узнали о событиях. Хотя эти детали убедительно дополняют общую картину, в действительности их никогда не было. Например, один участник рассказал, что, вернувшись в кампус с учебы, он услышал шум в коридоре. Некто по имени X сообщил ему о том, что случилось, и тогда он включил телевизор, чтобы посмотреть запись взрыва. Согласно воспоминаниям этого студента, было около 11:30 утра, дело происходило в общежитии, новость застала его в тот момент, когда он возвращался в свою комнату, и никого рядом с ним не было. Однако двумя годами ранее, на следующее утро после катастрофы, он сообщал, что один знакомый из Швейцарии по имени Y предложил ему включить телевизор. Он услышал о случившемся около 13:10, в тот момент думал о том, сможет ли завести свою машину. Рядом с ним находился его друг Z. Таким образом, спустя несколько лет после события воспоминания некоторых участников изменились: они слышали о случившемся от других людей, в другое время и в другой компании.

Несмотря на все эти ошибки, участники по истечении нескольких лет были полностью убеждены в точности своих воспоминаний, поскольку в их памяти сохранилась очень яркая картина. И здесь мы видим, как действует иллюзия памяти. В последней беседе, которая проводилась после повторного заполнения опросника, Найссер и Харш предъявляли каждому участнику его ответы, собственноручно записанные им на следующий день после взрыва «Челленджера». Многие были шокированы расхождениями между первоначальной версией и последующими воспоминаниями. Но, даже ознакомившись с первоначальными описаниями, они часто отказывались признавать ненадежность своей памяти и продолжали настаивать на том, что их последние воспоминания являются более точными.

Яркие, детальные воспоминания часто оказываются ошибочными, даже если внешне они кажутся нам достоверными. Уже после просмотра видеозаписи Нейл Рид так прокомментировал свои воспоминания о стычке с Бобби Найтом, который якобы пытался его задушить: «Я прекрасно помню, как между нами оказались люди. Значит, так оно и было»[92]. Воспоминание может быть настолько ярким, что никакие документальные доказательства порой не способны убедить нас в том, что наши воспоминания не соответствуют тому, что происходило на самом деле.

Однажды, в период написания этой книги, мы собрались за столом, чтобы отметить День благодарения. Отец Криса, который служил в армии США во время Второй мировой войны, предался воспоминаниям об известных событиях. Он поведал о том, как впервые узнал о вторжении Германии в Польшу в 1939 году (в то время он находился в летнем лагере) и о нападении японцев на Перл-Харбор в 1941 году (он и его друг слушали трансляцию матча по радио, как вдруг она была прервана экстренным выпуском новостей). Крис спросил у отца, что ему запомнилось о событиях 11 сентября. Отец ответил, что тем утром он пытался добраться из Коннектикута в Нью-Йорк и не успел послушать новости перед выходом из дома. В Нью-Хейвене он пересел на другой поезд, однако ему пришлось вернуться, когда передали о крушении самолетов и запрете на въезд поездов в город. Отец решил добраться домой на такси и договорился, что вместо оплаты по счетчику он заплатит фиксированную сумму. Водитель слушал какую-то программу по радио, где передавали звонки в прямом эфире, но никто из дозвонившихся не говорил об утренних новостях. На голове у таксиста было что-то вроде тюрбана. Похоже, он был арабом[93].

Эта деталь о том, что таксист, который вез его утром 11 сентября, относился к той же национальности или религии, что и террористы, атаковавшие ВТЦ, кажется удивительным совпадением. Мы склонны больше доверять воспоминаниям, которые украшены подобного рода деталями, чем типичным, ничем не примечательным воспоминаниям, особенно если такая деталь логически связана со всей историей. Если бы не присутствие Криса, то все бы поверили Кену Норману с его рассказом о капитане Пикаре, во многом благодаря характерным деталям вроде «Печеной Аляски», поваров, которые просят автограф, и смущенного администратора. Однако, как мы уже видели, такие обманчиво яркие подробности могут предательским образом указывать на следы искажений и реконструкций, которым были подвергнуты воспоминания уже после того, как они сформировались в памяти. Мог ли случай с таксистом произойти на самом деле? Безусловно. А может, араб за рулем существовал лишь в воображении отца Криса? Не исключено. Мог ли он неумышленно смешать два отдельных воспоминания: о том, как 11 сентября возвращался домой на такси, и о том, как раньше его подвозил таксист арабской национальности (что довольно часто происходит в Нью-Йорке)? Несомненно, мог. В качестве финального аккорда вернемся к более увлекательному и курьезному случаю, который показывает нам, что способна вытворять память без нашего ведома.

В последний раз обратимся к Лесли и Тисе, молодой паре, которая стала свидетелями нападения и обратилась в службу 911. Не прошло и минуты, как они осознали, что их воспоминания об увиденном существенно разнятся. Хотя в течение шести лет, что прошли с момента происшествия и до ответа на вопросы Криса, они множество раз пересказывали эту историю, за это время их воспоминания разошлись еще сильнее. По словам Лесли, они стали сигналить, чтобы привлечь внимание окружающих к тому, что происходит. Однако Тисе выразил сомнение и спросил: «Ты уверена в этом?» Лесли вспомнила, что от пешеходной зоны их отделяло несколько полос движения, однако Тисе утверждал, что между ними и местом нападения находился ряд припаркованных машин. Лесли считает, что нападение произошло прямо перед темным дощатым строением, а в памяти Тисе остался «продовольственный магазин или ларек с курами гриль, здание с большой неоновой вывеской». По словам Лесли, нападавший был крупнее жертвы, в то время как Тисе утверждает обратное. Лесли уверена в том, что они дозвонились до службы 911 примерно за тридцать секунд и сам разговор длился три или четыре минуты. Тисе вспоминает совсем другие цифры: им пришлось ждать оператора целых пять минут, а на разговор с ним ушла только одна минута. И хотя мы писали, что Лесли говорила по телефону с пассажирского места, а за рулем находился Тисе, по версии Тисе все было с точностью до наоборот: он сам звонил в службу в 911, а автомобилем управляла Лесли. Судя по всему, наша память склонна помещать нас в самый центр событий[94].