Говорит Иосиф Сталин:

– Основным противоречием стало противоречие между капитализмом американским и капитализмом английским. Возьмете ли вопрос о нефти, имеющей решающее значение как для строительства капиталистического хозяйства, так и для войны; возьмете ли вопрос о рынках для сбыта товаров, имеющих серьезнейшее значение для жизни и развития мирового капитализма, ибо нельзя производить товаров, не имея обеспеченного сбыта этих товаров; возьмете ли вопрос о рынках для вывоза капитала, представляющего характернейшую черту империалистического этапа; возьмете ли, наконец, вопрос о путях, ведущих к рынкам сбыта или к рынкам сырья, – все эти основные вопросы толкают к одной основной проблеме, к проблеме борьбы за мировую гегемонию между Англией и Америкой.

Нам пытаются навязать мысль, что «Черчилль был заклятым врагом большевизма». Исходя из предыдущей главы можно убедиться, что вывод сей, мягко говоря, неверен. Черчилль действовал только в интересах своего клана; просто часто финансовые и иные интересы одной высокопоставленной, облеченной властью личности совпадают с национальными интересами государства. Оттого-то часто такое совпадение называют патриотизмом. Ну а из патриотов в национальные герои – прямая дорожка; с появлением экономических отношений и финансовых расчетов в героях, чьи имена увековечены на столетия вперед, стали числиться не свершающие уникальные поступки люди, а расчетливые денежные мешки, проводящие во власть королей и президентов.

Осознавал ли Черчилль, что большевистское зло приведет к гуманитарной катастрофе? Без сомнений. По этой причине он и «не скупился на грозные и пугающие эпитеты», чтобы «внушить соотечественникам ужас и отвращение к режиму Советов». Тема «Черчилль и большевизм», пожалуй, одна из самых ярких в жизнеописании этого государственного деятеля.

Вот что пишет по этому поводу биограф, к которому мы часто обращаемся, Ф. Бедарида: «Действительность такова, – возмущался он, – что в железной деснице горстки врагов рода человеческого, избравших путем своего правления массовые убийства, Россия вот-вот превратится в варварскую страну со скотоподобным населением. На огромной территории исчезает цивилизация, и на развалинах городов, посреди гор трупов большевики скачут и беснуются, подобно отвратительным бабуинам». «В конечном счете, – грозил Черчилль, – коммунистический нигилизм ведет к тому, что большевики разрушают все, что попадается на их пути (…), как вампиры, высасывающие кровь из своих жертв».

По словам Черчилля, беда России, стонавшей от горя и нищеты по вине своих новых хозяев, «сумасшедших извращенцев», была в том, что надеяться ей было не на что, пока эта «гнусная шайка фанатиков-космополитов» продолжала «держать за волосы и тиранить русский народ». Одним словом, безапелляционный вердикт Уинстона был таков: «Большевистская тирания – самая страшная в истории человечества, самая разрушительная и постыдная».

Подобные выражения сквозили в выступлениях Уинстона Черчилля в палате общин, в Оксфордском студенческом клубе, в иных общественных местах и на страницах британской прессы.

Разве же кто-нибудь из здравомыслящих людей может не разделять подобного мнения о красных большевистских бесах и том зле, которое они принесли России, да и всему человечеству в целом?! Но в какой момент здравый смысл был побежден тем, что называют финансовой и политической выгодой? В раскрытии этого вопроса лежит само понятие: кто мы, люди на этой Планете? Вот так все просто и… глобально.

* * *

У. Черчилль – речь в палате общин 5 ноября 1919 года:

– Ленин был послан немцами в Россию точно так же, как если бы послали склянку с культурой тифа или холеры, для того, чтобы она была влита в воду, питающую большой город, и это подействовало с удивительной быстротой. Не успел Ленин приехать, как он мановением пальца вызвал сообщников из тайных убежищ Нью-Йорка, Глазго, Берна и других стран.

Он собрал их вокруг себя в одну когорту, наиболее грозную в мире, в которой сам стал первосвященником и главой. Вместе с этими людьми он начал действовать, с дьявольской ловкостью разрушая все устои, на каких зиждилось Русское государство. Россия пала. Россия должна была пасть!

* * *

Но кто же прибыл с Лениным в качестве «культуры тифа», как о них выразился британский политик? Достаточно вспомнить, что из 165 пассажиров пломбированного вагона, приехавших в 1917 году вместе с Владимиром Ильичом в Петроград, 128 были евреи, занявшие все ключевые должности в революционных организациях большевиков и составившие ядро будущей советской власти.

Еврейский вопрос – самый больной, самый страшный вопрос, висящий над человечеством со дня сотворения этого рода-племени. «Больной» – потому что возникает везде и всюду, при любых исторических обстоятельствах; «страшный» – потому что влечет за собой непримиримую борьбу мнений, физическое противостояние и террор.

И коль герой нашего повествования жил во времена самых значимых революций и грандиозных войн, в самый, возможно, жестокий век за все века существования нашего человечества, нам придется взглянуть в истеричные глаза еврейского жупела.

За комментариями обратимся к одному из ведущих знатоков темы всемирных заговоров. Энтони Саттон родился в Лондоне (1925–2002 гг.), учился в Лондонском, Геттингенском и Калифорнийском университетах, получив докторскую степень; большую часть жизни провел в США. Э. Саттон известен как выдающийся американский экономист и политолог, специализирующийся на исследовании механизмов власти, войн и революций. В его книгах имеется не только ярко выраженная позиция в отношении финансовых кланов, но и дается точная характеристика взаимоотношений Черчилля и большевиков. Так мы вновь подходим к мнению, навязываемому нам многими историками и биографами У. С. Черчилля: мол, Черчилль был заклятым врагом большевизма.

Энтони Саттон свидетельствует в книге «Уолл-стрит и большевистская революция», составленной, как и остальные труды автора, на основании рассекреченных правительственных архивов США, Канады и Великобритании:

«Существует обширная литература на английском, французском и немецком языках, отражающая тот аргумент, что большевицкая революция была результатом «еврейского заговора», а более конкретно – заговора еврейских банкиров всего мира.

В общем, в качестве конечной цели предполагается их контроль над миром; большевицкая же революция была лишь одной фазой более широкой программы, которая якобы отражает многовековую религиозную борьбу между христианством и «силами тьмы».

Этот аргумент и его варианты можно найти в самых неожиданных местах и услышать от самых удивительных лиц. В феврале 1920 года Уинстон Черчилль написал статью – редко цитируемую сегодня – для «Лондон Иллюстрейтед Санди Геральд», озаглавленную «Сионизм против большевизма».

В своей статье Черчилль-публицист сделал вывод: «особенно важно… чтобы евреи в каждой стране, которые лояльны к принявшей их земле, стремились к выдвижению при каждом удобном случае… и играли видную роль в каждом мероприятии для борьбы с заговором большевиков».