— Здесь набирают на работу в Финляндию, в торговый флот, — солидно объяснил им какой-то мужчина. — Женщин, правда, не берут, так что вам тут делать нечего, а вот ты парень, если хочешь, можешь попробовать подать анкету. Денег за это не берут.

— Как не берут? — оторопел Юра, который уже заранее вознегодовал при мысли, что Вовка так нагло обманывает народ, не боясь, что в конце концов, кто-нибудь пожалуется в полицию.

— Деньги возьмут потом и только с того, кого примут на работу. Так что анкету заполнить можно, но только это совсем бесплатно не получится, — мужчина охотно делился информацией. — Финны хотят таких, кто хоть немножко знает финский.

— Ничего себе, финский, — еще больше удивился Юра. — Кто ж его может знать? Вы, например, знаете?

— Да, не знаю, конечно, — отмахнулся мужчина, — откуда. Но там на месте научусь. Проблема в том, что они хотят, чтобы анкета была заполнена на финском.

— Ну, и так что же делать?

— Есть переводчик, но ему, вернее, ей нужно заплатить. Но это понятно, даром же никто не работает. В общем, заходи, парень бери анкету, может, повезет.

Юра сделал вид, что ему действительно нужна анкета и решительно пошел к Вовке. Рита побежала за ним. Нужно было выяснить, что происходит.

Вовка с довольным видом восседал за столом, на котором лежала груда анкет. Увидев друзей, он очень обрадовался, но показал им глазами, чтобы они помолчали, так как в комнате были люди. Еле дождавшись, пока последние клиенты без устали задававшие одни и те же занудные вопросы, наконец, уйдут и оставят их одних, ребята накинулись на Вовку с вопросами.

— Где ты взял эту работу? — заинтересовался Юра. — Это что настоящая работа?

— А если ты не берешь с клиентов денег, то, что ты на этом зарабатываешь? — разрывалась от любопытства Рита. — Или они, правда, получат эту работу и заплатят тебе?

Но Вовка не спешил отвечать. Несколько минут он сидел молча, торжествующе глядя на своих друзей и загадочно улыбаясь, и только, когда почувствовал, что довел их уже белого каления, засмеялся и сказал — Ладно, объясняю, учитесь, малявки, пока я жив. После того, как вы тогда у меня были, я познакомился с одной девушкой, Я покупал фалафель, и она там была. В общем, мы с ней разговорились, она оказалась финкой, живет здесь в Израиле уже три года, что делает не могу понять до сих пор. Вроде приехала по какой-то программе, работать в кибуце, потом еще работала в каком-то международном благотворительном фонде, потом еще где-то, в общем, это неважно, так как деньги у нее есть, откуда, правда, не знаю. Сейчас она уже нигде не работает, у нее виза через три недели заканчивается, и она уезжает. Ну, я и стал думать, как эту Финляндию можно использовать и придумал. Почитал в энциклопедии немножко о них, посмотрел, какие там есть порты, ну и сказал ей, что у меня есть договор с кампанией на набор рабочей силы на судно и мне нужен переводчик. Она в этом смысле девочка наивная, правда, только в этом, в остальных нет, — он снова засмеялся, но тут же спохватился, и продолжил, — ей и в голову не пришло, что такое можно схимичить, согласилась, конечно, ну и работает у меня. Перевод стоит двести шекелей, часть из них ее зарплата, остальное мое.

— Подожди, но ведь работы же никакой нет, что же ты потом людям будешь говорить? — наивно спросил Юра.

— Ну, ты, блин, даешь, — удивился Вовка, — что я им буду говорить. Да просто скажу каждому, что он не прошел, что я могу сделать. А вот пятеро других уже там, в Финляндии, или вещи складывают, а вот ему не повезло. Вот и все.

— Ну а если они поймут, что ты их обманул и в полицию пожалуются?

— Тю, за что это? Я же с них денег то не брал. Пусть сами подумают, какой мне был смысл их обманывать.

— А за перевод?

— Так за перевод не я брал, а переводчица, это, во-первых. А во-вторых, перевод они получили? Получили. Так на что же жаловаться? Она что должна была им бесплатно переводить?

— Да, здорово, — вырвалось у Риты.

— А то? — довольно сказал Вовка. — У меня все продуманно, не подкопаешься.

— А где же твоя переводчица сидит?

— В соседней комнате. У меня же здесь две комнаты, видите вон дверь. Только у нее есть еще отдельный ход из коридора, через него и заходят. Анкеты я сам составил, объяснил ей на иврите и английском, что там должно быть, она все вопросы перевела на финский, вот смотрите, как все профессионально сделано. В типографии заказывал, между прочим.

— А люди как с ней договариваются, ну что им писать там?

— Тоже немножко на иврите, немножко на английском. Тут, между прочим, почти все бывшие моряки, так что они на английском знают, как что называется, а она с английского легко переводит.

— Ну, ты даешь, — с восхищением сказала Рита. — Как ты вообще до такого додумался?

Юра промолчал, но видно было, что Вовкина смекалка и на него произвела впечатление. Вовка заметил это и весь расцвел. Столько лет его собственная мать и все соседи ставили ему в пример его друга как серьезного и разумного мальчика, который и учился прекрасно, и всегда был вежливый и такой воспитанный и порядочный, а вот он, Вовка, вечно глупостями занимался, с идеями какими-то ненормальными носился, а вот теперь пришло его время. Он всем еще покажет, вообще будет видно, кто в жизни лучше устроится.

— Ну, а если она начнет тебя подробно расспрашивать об этой финской компании, что тогда будет? — вдруг спросил Юра, которому все-таки хотелось обнаружить слабое место в Вовкиной афере. — Придется рассказать ей?

— Нет, что-нибудь придумаю, Финляндия страна маленькая, но все-таки она всех компаний не знает. А рассказывать ей нельзя, они же все там, блин, очень честные. Так что не поймет-с.

— Ой, точно не поймет, — подтвердила Рита, — Нас вроде воспитывали в духе морального кодекса строителей коммунизма, а самыми честными оказались они, проклятые капиталисты. Вот, Белла рассказывала, у них на курсе учителей есть одна англичанка, ей тоже, оказывается нужно диплом подтвердить. Так, когда они пишут контрольные, и учительница выходит из класса, все за книги хватаются, а она никогда. Еще и наоборот, их стыдит, что они это делают. И никогда никому не подсказывает, у них считается, что это нечестно.

— Знаешь, что я тебе скажу, — вдруг рассердился Вовка, — им там легко быть честными, у них все есть, и деньги, и все всегда было в магазинах. Поэтому они могут себе позволить быть честными. А заставь их покрутиться, самому все добывать, так я посмотрю, куда их вся честность денется. Или помрут, или приспособятся химичить как мы.

Вот на нее посмотри, она уже черт знает сколько времени не работает, а снимать здоровенную пятикомнатную квартиру у нее деньги есть. И вообще, она уже сколько лет по миру шляется, все объездила, на какие шиши спрашивается?

— А и правда, на какие? — заинтересовалась Рита.

— Так родители дают. Они, видите ли, обязаны это делать, так как у нее нервное потрясение, ее родители разошлись несколько лет назад, и мать вышла замуж за другого. Но разошлись, обратите внимание, тихо, мирно, цивилизованно, и все равно, она должна после этого восстановить свою нервную систему. И ее отчим отстегивает ей бабки беспрекословно, потому что чувствует себя виноватым, что нанес ей такой моральный ущерб. А вот интересно, если бы ей мордобой, пьянку, нищету, как там у нас, было бы у нее нервное потрясение или без него бы обошлась?